Грезы наяву

И ощутив, как она вздрогнула от негодования, усмехнулся. Этого достаточно, чтобы восстановить между ними привычное равновесие.

Эвелин выскользнула из объятий и, приподняв юбки, поспешила к выходу. Алекс догнал ее и взял за руку.

— Вы грязный ублюдок! — прошипела она, старясь вырваться.

— Нет, тогда я не мог бы стать наследным графом. Согласитесь. Карета оказалась поблизости, он подсадил ее и приказал кучеру ехать.

— Я вообще сомневаюсь, что вы наследник. В Палате лордов, конечно, полно болванов, но до вас им далеко.

Алекс откинулся на сиденье и расхохотался.

— Вы плохо представляете себе лордов. Если б вы знали, в какие тяжкие пускаются порой члены этого дьявольского клуба! У вас бы волосы дыбом встали… Мое вполне естественное предложение на этом фоне выглядит невинно.

— Ничего, у меня крепкие нервы. Я стараюсь не сходить с ума, и вас прошу о том же. А ваше «вполне невинное» предложение не делает вам чести. Кто бы вы ни были — наследный граф или последний уличный приставала… Вспоминайте иногда, что у нас нравы еще не пали так низко, как в Лондоне.

— Неужели? А как же слухи о свальном грехе? Полагаю, когда обрученные Салли и Генри рассказывают родителям, что провели ночь с друзьями, те свято верят, что они провели ночь с друзьями, а не друг с другом? А горничная в «Гусе»? Она, конечно, занята только тем, что разносит напитки. Нравственность из нее так и прет!

Эвелин, глядя в окно, не удостоила его ответом. Все обвинения были справедливы. Но он не видел разницы. Да, сожительство случалось в глухих местах, но только в тех случаях, когда пары понимали, что иначе нельзя на удаленных друг от друга на десятки миль фермах. А Салли и Генри провели несколько ночей с друзьями перед свадьбой, зная, что потом их ждут годы, безрадостного тяжелого труда. Горничные… Да, некоторые из них, может, и вели себя аморально. Только он опять ничего не понял. Эвелин сама иногда исполняла обязанности горничной на ночных собраниях.

Карета остановилась, и они вышли. Потом, к удивлению Эвелин, он отослал экипаж. Она выдернула руку из его ладони и направилась к двери. Тогда он схватил ее за талию и увлек на тропинку, ведущую к огородам.

— Что вы делаете?

— Трудно объяснить. Когда я рядом с вами, здравый смысл изменяет мне. Хочу поговорить наедине.

В его голосе звучало раздражение.

Эвелин едва поспевала за его широкими шагами. Потом села на скамейку под яблоней и дальше идти отказалась. В случае чего отсюда можно позвать мать.

— Говорите.

Он не сел рядом. Глядя вниз, где в темноте поблескивали фиалковые капли ее глаз, он постарался говорить о деле и не думать ни о чем другом.

— Я выследил две из четырех компаний, купивших контрабандное бренди. Теперь мои люди выясняют, кто ими владеет. Еще одну компанию мы вычислим после сегодняшней разгрузки. К сожалению, возчик из четвертой компании — она принадлежит Стоктону — заметил моего человека и оторвался от него в лесу возле Садбери. Если мы не придумаем какого-то другого способа слежки, они ускользнут из наших сетей…

Голоса снизу были едва слышны, поэтому Джейкобу Веллингтону пришлось приникнуть к самому окну, расположенному над яблоней и скрытому его ветвями. Он различал гигантскую тень мистера Хэмптона и смутно синевшее платье сестры. Они всегда замолкали, когда он оказывался поблизости, — думали, что ему вовсе не нужно знать, о чем они говорят. Но он уже не маленький и мог помочь. Даже на собрания Сынов Свободы в таверну ходил сам. Значит, патриоты ему доверяли. А почему Хэмптон и сестра что-то скрывают?

Он нахмурился, разобрав слова «контрабандисты» и «Стоктон». Из нескольких фраз, произнесенных во время спора на повышенных тонах, он понял, что сестра сговаривается с Хэмптоном выследить контрабандистов. Он знал, что контрабанда была делом незаконным, за это «красные мундиры» могли перевернуть вверх дном весь дом и отобрать лавку, но знал и то, что почти все моряки этим занимаются. Знал он и компанию Стоктона. Дядя посылал его туда прошлой осенью помочь разгрузить какие-то коробки. Джейкоб доверял сестре, но не мог отделаться от мысли, что ее впутали в грязное дело. Она и так была сама не своя с тех пор, как появился этот англичанин.

Он видел, как Эвелин вышла из-под дерева и, не подав руки Хэмптону, стала подниматься на крыльцо. Ему нравился мистер Хэмптон, хотя тот не всегда соглашался обучаться фокусам с нитками. Зато он с интересом слушал, как Джейкоб наподдал Билли. Другие совсем не слушали. И если Эвелин собиралась за него замуж, значит, ему можно доверять. Хотя патриоты придерживались иного мнения. Нет, Эвелин никогда не предаст друзей и не сделается тори.