Грезы наяву

Обольщение девственницы оказалось делом более сложным, чем он ожидал. Алекс не хотел обидеть ее. Она смотрела на него доверчиво, ожидая, что будет дальше, не в силах понять. Его самого переполняло желание сделать наконец то, чего он, собственно и хотел с самого начала, — овладеть ею. Но сейчас он должен был первым любовным актом проложить дорогу к их обоюдному удовольствию на всю жизнь. Именно эта ответственность его пугала.

Он стал покрывать поцелуями ее щеки, нашел ее губы и стал целовать неистово, страстно, давая понять, что приближается момент полной близости. Она с радостью шла навстречу уже без страха. Теперь не оставалось ничего иного, как преодолеть последний барьер, который, будучи разрушен, сковал бы их вместе, соединил на всю жизнь.

— Я не хочу причинять тебе боль… но иногда так бывает… Останови меня, если будет больно…

Ее руки скользнули по его груди и сцепились иа затылке; от ее страстного, хриплого голоса по спине у Алекса побежали мурашки.

— Не беспокойся… у меня все получится… не хуже, чем у тебя…

В ее глазах мелькнули озорные искры. Это опять была не хнычущая истеричная барышня, а Эвелин. Его Эвелин.

Там, где только что была рука Алекса, Эвелин ощутила вдруг властное давление чего-то плотного, твердого. Он обхватил ее за ягодицы, чуть приподняв и шире раздвинув ей ноги. Туда, где только что были его пальцы, вошло что-то плотное, тугое, заполнившее разом ее всю. Она зажмурила глаза, чтобы не вскрикнуть от вдруг охватившего ее страха. Дыхание Алекса скользило по ее шее, груди, он шептал какие-то слова, словно стараясь напомнить, что это он, а не какой-то злой демон пытается овладеть ею. Принудить ее… Нет, он не принуждал. Она была готова.

Она вся расслабилась, позволяя ласковым словам омыть все страхи, и пламя желания вновь охватило ее. Она вся двинулась ему навстречу, с неожиданной острой радостью услышала его стон, когда он проник в нее глубже. Было немного больно и неудобно, но вместе с тем внутри возникало радостное волнение от понимания того, что этим проникновением он заполняет в ней какую-то пустоту.

Алекс двигался медленно и ритмично, словно подготавливая ее к тому, что скоро ей самой захочется большего. Потом, всматриваясь в ее лицо и пытаясь угадать это, сделал последний толчок.

Эвелин дернулась в его руках, вся задрожала, ощутив его в себе уже полностью, до самой глубины. Он замер, давая ей время привыкнуть; Эвелин открыла глаза и встретилась с его внимательным взглядом. И в этот момент она узнала о нем больше, чем за все время знакомства. Сердце ее словно рванулось из груди, готовое соединиться с его сердцем. В глазах его были печаль… и нежность. Ей захотелось любить его, держать в объятиях, сказать, что все хорошо. Но все, что она могла сейчас, — это притянуть его к себе для поцелуя. Ее тело само скажет то, что невозможно выразить словами.

Дрожь перешла в лихорадочное желание движения. Ее губы буквально впились в губы Алекса, и внезапная дрожь его сильного тела напомнила, что его терпение на исходе. Эвелин чуть не вскрикнула, когда он отстранился и вновь устремился внутрь. Вскоре уже не было причин бояться. Он словно увлек ее за собой, заставляя почувствовать то, чем был переполнен сам, обучая ритму своего желания.

Если бы она могла представить, что все будет так, то никогда бы не согласилась. Теперь не только он владел ее телом, но и она — его, отвечая на всякое его движение, пока могучий ритм, заложенный в обоих, не сделал их единым целым и не поднял до восторга сладостной пытки, которая должна была вот-вот кончиться, иначе уничтожила бы обоих, сожгла. Шумное дыхание Алекса будто срослось с ее стонами, и, ощутив его последний, сотрясший все тело толчок, Эвелин почувствовала, как внутрь огненной лавой пролилось его семя, переплавляя ее всю в иное, новое существо.

Потом они лежали тихо, не шевелясь. Немалый вес Алекса просто вдавил ее в матрац, но она не возражала. Обвив руками его шею, она наслаждалась этим теплом и уютом. В том месте, где они соединились, еще болело, но она не хотела отпускать его.

Ничто не может продолжаться вечно. Алекс наконец пошевелился, привстал и осторожно откатился в сторону, как бы стараясь не помять ее. Эвелин ощутила, как воздух холодит живот, повернулась вслед за Алексом, не выпуская его из объятий, чувствуя рядом его наготу, но уже не смущаясь этого. Алекс обнимал ее так, словно делал это всю жизнь. И она уже не могла представить, что когда-то все было не так.