Чернее черного

Нет ответа.

— Гэвин!!! — заорала она.

— С чем?

— С отбивными.

— Чего это?

— Баранина. Куски баранины.

— Хорошо, — сказал он. — Все равно. И то и другое.

— Вместе нельзя. — Ее голос задрожал. — И то и другое вместе нельзя.

— Кто сказал?

— Твоя мать, — ответила она. Ей показалось, она может сказать что угодно, все равно он никогда не слушает.

— Когда?

— Только что по телефону.

— Ты говорила с моей матерью по телефону?

— Только что.

— Вот так чудеса. — Он покачал головой и перелистнул страницу.

— Почему? Почему чудеса?

— Потому что она умерла.

— Что? Рене? — Колетт села на подлокотник. Позже, рассказывая эту историю, она говорила: ну, в этот миг у меня земля из-под ног ушла. Но как передать тот внезапный ужас, слабость, охватившую все ее тело, ярость, негодование, слепую злобу, овладевшую ей. — Какого черта ты болтаешь? Как это умерла?

— Сегодня утром. Мне позвонила сестра. Кэрол.

— Это шутка? Я должна знать. Это шутка? Потому что если это шутка, Гэвин, я тебе ноги повырываю.

Гэвин выгнул брови, словно спрашивая, а что тут смешного?

— Я не имею в виду, что это смешно, — тут же сказала она. Зачем ждать, пока он откроет рот? — Я спросила, ты пошутил?

— Храни боже любого, кто надумает шутить по этому поводу.

Колетт прижала ладонь к груди, за которой что-то упорно трепетало. Она встала. Прошла в кухню. Уставилась в потолок. Глубоко вздохнула. Вернулась.

— Гэвин?

— Мм?

— Она правда умерла?

— Мм.

Ей захотелось ударить его.

— Как?

— Сердце.

— О боже! Ты совсем бесчувственный? Сидишь тут и выбираешь, горох или фасоль…

— Ты сама спросила, — резонно возразил он.

— Ты вообще собирался мне говорить? Если бы я не сказала, что беседовала с твоей матерью по телефону…

Гэвин зевнул.

— А куда спешить? Сказал бы в свое время.

— В смысле, ты собирался упомянуть об этом? Так, между делом? И когда же?

— После еды.

Она уставилась на него, открыв рот. С некоторым достоинством он произнес:

— Мне не до этого, когда я голоден.

Колетт сжала кулаки и поднесла их к груди. Ей не хватало воздуха, а трепет внутри замедлился до размеренного стука. В то же время она ощущала неловкость, словно все, что она могла сделать, было недостаточным, словно она заимствовала чьи-то чужие жесты, возможно, из похожего эпизода телесериала, когда обрушиваются вести о внезапной гибели. Но какие жесты уместны, когда говоришь по телефону с призраком? Она не знала.

— Пожалуйста, Гэвин, — попросила она. — Оторвись от журнала. Просто… посмотри на меня, хорошо? А теперь расскажи мне, что случилось.

— Ничего. — Он бросил журнал на пол. — Ничего не произошло.

— Но где она была? Дома?

— Нет. Делала покупки. В супермаркете. Да, точно.

— И?

Гэвин почесал лоб. Похоже, он честно старался.

— Ну, думаю, она толкала тележку.

— Она была одна?

— Не знаю. Да.

— А потом?

— Она упала.

— Она ведь не умерла прямо там? Посреди магазина?

— Не, ее отвезли в больницу. Так что насчет свидетельства о смерти можно не беспокоиться.

— Какое облегчение, — угрюмо согласилась она.

Кэрол собиралась как можно скорее продать бунгало. Она обратилась в агентство «Сиджвик и К°», единственное в тех краях и оттого заломившее за услуги два процента от сделки, зато пообещавшее неограниченное количество цветной рекламы и место в своих роликах на общегосударственных каналах.

— Мы неплохо наваримся, — сказал он. — Домишко-то кое-чего стоит.

Вот почему, объяснил Гэвин, он читал новый номер «Какое авто?». Завещание Рене приблизит его к несбыточной мечте, имя которой — «Порше-911».

— Ты не расстроен? — спросила Колетт.

Он пожал плечами.

— Мы все умрем рано или поздно. Тебе-то что? Вроде раньше тебе не было до нее дела.

— И она, Рене, жила в бунгало?

— Ну разумеется. — Гэвин поднял журнал и свернул в трубочку, как будто Колетт была осой и он собирался прихлопнуть ее. — Мы ездили к ней обедать в прошлое воскресенье.

— Нет, не ездили. Мы ни разу там не были.

— Лишь потому, что ты постоянно отменяла все в последний момент.

Это правда. Она надеялась, что сможет держать Рене на расстоянии: свадебный прием показал, что свекровь является обладательницей привычки непристойно шутить и искусственных челюстей, все время выскальзывающих изо рта. И зубы не единственное, что в ней было фальшивого.