Чернее черного

Она смотрела, как Колетт торгуется, как рубит воздух твердой ладошкой. Наконец она кивнула Эл, и та побрела вслед за подругой к машине. Колетт запрыгнула на водительское сиденье, снова вытащила калькулятор и подняла его так, чтобы Эл увидела дисплей.

Эл отвернулась.

— Скажи словами, — попросила она. Моррис наклонился вперед и ткнул ее в плечо. Парни идут, крикнул он. Ну и нахалюги! Я знал, что вы найдете меня, я так и знал, молодцы!

— Могла бы и поинтересоваться для приличия, — бросила Колетт. — Я нам штук десять сэкономила.

— Я знаю. Я просто не вижу, что на экране. Свет в глаза бьет.

— Гладкие потолки или из артекса? — пискляво спросила Колетт, изображая Сюзи. — Они думают, мы заплатим им за то, что они не будут рисовать загогулины на штукатурке!

— Наверное, выровнять штукатурку сложнее.

— Так она и сказала! А я говорю, гладкие должны быть стандартом! Тупая стерва. И кто только ее нанял такую.

Айткенсайд сказал, здесь жить нельзя. Здесь, блин, нет крыши над головой.

Дин сказал, Моррис, мы будем жить в палатках? Я как-то раз жил в палатке.

Моррис сказал, ну и как, тебе понравилось, приятель?

Дин сказал, дерьмо дерьмом.

Айткенсайд сказал, говоришь, эти их иллюминаторы не открываются, мать их? Знаете, Кифу это не понравится, это совсем не понравится Кифу.

— Великолепно, — сказала Эл. — Лучше не бывает. Мне по душе все, что не нравится Кифу. — Она протянула руку и сжала ледяные костлявые пальцы Колетт.

В то лето срубили березы и последние птицы улетели. Их песни сменил рев отбойных молотков, гудки экскаваторов, дающих задний ход, ругань подносчиков кирпичей и крики раненых, а лес уступил место искалеченному пейзажу котлованов и рвов, грязных рытвин и стоячих луж желтой воды, который через год, в свою очередь, сменится ослепительным изумрудом нового дерна, воем газонокосилок воскресным утром, звяканьем фургонов с мороженым, перестуком колес газовых мангалов по мостовой и вонью подгоревшего мяса.

Квартира в Уэксхэме досталась первым же заинтересовавшимся покупателям. Элисон гадала, не почувствуют ли они что-нибудь: бульканье Морриса в баке с горячей водой или бормотание в канализации. Но они, казалось, пришли в восторг и заплатили, не торгуясь.

— Это несправедливо, — возмущалась Колетт. — Ведь нашу квартиру в Уигтоне так никто и не купил. Даже когда мы сбавили цену.

Они с Гэвином отказались от услуг «Сиджвика» и обратились к другому агенту — желающих по-прежнему ноль. В итоге сошлись на том, что Гэвин оставляет квартиру себе и выкупает долю Колетт по частям. «Мы надеемся, что миссис Уэйнфлит соглашение покажется выгодным, — написал его адвокат, — поскольку, как нам известно, сейчас она проживает с партнером». Колетт нацарапала на письме: «Не с таким партнером!!!» Она написала это просто для собственного удовлетворения; Гэвина совершенно не касается, думала она, в какого рода партнерских отношениях она теперь состоит.

В день отъезда из Уэксхэма Моррис злобно брюзжал в углу.

— Как я могу переехать, — жаловался он, — если я дал друзьям этот адрес? Как Ник найдет меня, как мои старые приятели узнают, где меня искать?

Когда пришли грузчики, чтобы вынести сосновый буфет, он улегся на него, чтобы сделать еще тяжелее. Он просочился в матрац Эл и пропитал его волокна своим дурным настроением, отчего тот взбрыкнул и задрожал в руках грузчиков, которые от неожиданности едва не уронили его. Когда грузчики захлопнули кузов и влезли в кабину, то обнаружили, что все ветровое стекло забрызгано какой-то липкой зеленой жидкостью.

— Что за голуби у вас тут водятся? — спросили они. — Стервятники?

Поскольку «Коллингвуд» был самым навороченным проектом «Галеона», на нем было больше украшений, чем на любом другом доме Адмирал-драйв, больше орнаментов, всяких завитушек, больше фронтонов и резных перил — половина отвалится в первые же шесть месяцев, предсказала Колетт. Вниз по холму еще шла стройка, желтые машины долбили и клевали землю, их крепкие склоненные шеи причудливо изгибались, подобно шеям моделей динозавров. На ухабах подпрыгивали грузовики с пластиковой вагонкой «под дуб», связанной вместе, словно щепа для растопки. Сквернословящие мужчины в шерстяных шапках разгружали тонкие, как бумага, «кирпичные» панели, которые затем прикрепляли к голым строительным блокам; выгружали наклейки с якорными орнаментами и фальшивыми барельефами дельфинов и русалок. Гудки, рев и бурение начинались ровно в семь, каждое утро. Внутри дома обнаружилась пара ляпов: к примеру, некоторые дверные петли были приделаны зеркально, и камин в стиле Адама^[39] установили кривовато. Ничего такого, сказала Эл, что действительно ухудшает качество жизни. Колетт хотела ругаться и требовать компенсации, но Эл сказала, да ладно, плюнь на них, считай, что тема закрыта. Тема-то закрыта, возразила Колетт, а вот дверь входная не закрывается.

---

39 Роберт Адам (1728–1792) — шотландский архитектор и художник по мебели, классицист, создавший вместе с братом Джеймсом особый «стиль Адама», британскую георгианскую интерпретацию классической архитектуры и оформления интерьера.