Пушка Ньютона

На секунду Бену показалось, что мир вокруг закружился в бешеном водовороте, и он сам, как безвольная щепка, подхвачен этим водоворотом. Луч заходящего солнца, отразившись где-то за рекой, в Бостоне, вспыхнул ослепительным светом на поверхности воды.

– По-твоему, все эти великие мужи заняты расчетами формулы? – спросил Бен. – Ты считаешь, что они – выдающиеся философы и значительные личности?

– В целом уровень математических расчетов на порядок выше всего, что мне доводилось видеть, – заверил его Джон. – И большая их часть превосходит все, что было когда-либо напечатано. Также есть некоторые намеки, что финансирует это сам король. – Он усмехнулся. – Может быть, даже сам Ньютон принимает участие; переписка ведется анонимно, вместо подписи ставится одна буква. А почему это так тебя интересует?

– Помнишь, я говорил, что нам надо написать одно письмо?

– Ты имеешь в виду письмо о «франклиновском» эфирографе, да? Можешь не беспокоиться, я уже рассчитал формулу. Я не вполне уверен, что она абсолютно верна, но любой более опытный математик сразу поймет, что я хотел ею выразить.

– Джон, ты понимаешь, что это наш шанс. Мы обязательно должны отправить твою формулу этим математикам.

– Почему и с какой целью?

– Потому! У нас есть решение их неразрешенной задачи.

Джон вперился в него тяжелым, непонимающим взглядом, но уже в следующую минуту глаза его загорелись, и он присвистнул. Джон обернулся и окинул взглядом Бостон. Город теснился между маяком и Тримонтеном, напоминая груду беспорядочно разбросанных детских кубиков, над которыми возвышалось несколько колоколен и одна единственная ветряная мельница.

– Отсюда город кажется таким маленьким, – произнес Джон.

Бен налег на руль, вода ощутимо сопротивлялась, но лодка все же повиновалась тому, кто управлял ею. Бен ничего не ответил приятелю, лишь согласно кивнул головой, мысли его уже летели вперед, туда, где простирался океан, и еще дальше…

9. Покушение на короля

Адриана лежала на палубе, под ногами обезумевших участников маскарада, оглохшая от их отчаянных воплей. Она задыхалась: запах, отвратительнее серы, забивал нос, рот, проникал в легкие. Подле нее упал мужчина, его парик пылал, как факел, руки свело от боли, глаза не видели ничего вокруг. Адриана, все еще чувствуя нестерпимый жар на спине, каталась по палубе. Но платье не горело, или, по крайней мере, она так для себя решила. Глотнув ртом зловонный и дымный воздух, она попыталась подняться на ноги, и это ей удалось. Дым запустил черные когти в самую глубину ее легких. От дыма она ничего не видела перед собой, но тут баржа закачалась под ногами, и в прорехах меж дымными клубами ей предстало происходящее.

Адриане показалось, что перед ней развернулась панорама ада. Все было охвачено пламенем, а в центре огромным костром горела пирамида. У ее подножия, как груда обгоревших бревен, лежали обуглившиеся человеческие тела, некоторые из них все еще горели. Поодаль от пирамиды придворные, с ног до головы перепачканные сажей, дергали руками и ногами, подпрыгивали и кружились в ужасном танце, который мог бы прельстить самого дьявола. Адриана слегка удивилась, увидев герцогиню Орлеанскую, в парике, черном от копоти, растрепанном платье, но целую и невредимую. Мужчине рядом повезло меньше: он ощупывал лицо, красное как помидор, и раскачивался, стоя на коленях, подобно кающемуся грешнику.

– Король! – завизжала герцогиня, рванувшись к пирамиде. – Король! Отец!

«Ну конечно же, надо спасать короля», – подумала Адриана и тоже сделала шаг в сторону охваченной огнем пирамиды. Неожиданно картина ада изменилась. Теперь баржа походила не столько на преисподнюю, сколько на Содом, на башни которого обрушился гнев Господний. Ноги отказались держать Адриану, она упала, и последней промелькнувшей мыслью было: «Я превратилась в соляной столб. Какая глупость, не надо было на все это смотреть».

Адриана пришла в себя от ужасного холода и воды, которая заливала нос и рот. Она попыталась закричать, но только набрала полный рот грязной воды. Чьи-то руки стальным обручем стиснули ее талию, неизвестный тяжело задышал ей в самое ухо.

«Главное – не сопротивляться, – решила Адриана, когда ее охватила паника, заглушившая первоначальный шок. – Нельзя сопротивляться, иначе я утоплю и себя, и своего спасителя». Но эти благие мысли не спасли ее голову от погружения под воду, она принялась барахтаться, пинаясь ногами и толкаясь локтями.