Землекопы

Как не здесь берет она и свое начало.

Небо обрушивалось на землю ураганом. Стихия неистовствовала. Ветер сметал все на своем пути, подобно гиганту, шествующему по земле. Гнулись тонкие деревья, трещали могучие стволы. Последние осенние листья шальными пулями проносились в воздухе. Груда мусора возле песчаного карьера осиротела. Чайки, обычно кружившие над ней, улетели прочь, спасаясь от бури, но куча тем не менее пребывала в движении.

Ветер обрушивался на нее так яростно, словно стремился выместить злобу на дырявых башмаках да коробках из-под моющих средств. Консервные банки с жалобным звяканьем скатывались в канавы, а мелкие обрывки газет и клочки бумаги взмывали ввысь, влекомые бунтующей стихией.

А вихрь все рылся и рылся в куче, шелестя обрывками бумаги, подхватывая и унося их прочь.

Один из таких обрывков, часами носившийся в воздухе, вырвался из круговерти и стал планировать в гудящем воздухе. Он напоминал белую птицу с огромными крыльями.

Глядите, какие кульбиты выделывает он в воздухе!

Вот он повисает на заборе, и от него отрывается половина. В следующий миг ветер подхватывает эту половину и гонит ее по бороздам раскинувшегося впереди поля.

Бумажный листок набирает скорость, но натыкается на кусты и, словно муха, попадает в паутину их ветвей.

Глава 1

I. То были времена, когда с миром творились вещи неслыханные: воздух становился колючим, небесное тепло шло на убыль, лужи по утрам затягивались твердой корочкой льда.

II. И номы с тревогой вопрошали: что все это значит?

Книга Номов, Каменоломни, гл. 1, ст. I, II

— Зима, — уверенно сказал Масклин. — Это зима.

— Ты никогда не говорил, что зима выглядит именно так, — хмуро заметил аббат Гердер. — Ужасная стужа!

— По-твоему, это стужа?! — воскликнула матушка Морки. — Это еще не стужа. Тоже мне стужа! Подожди, когда наступят настоящие холода!

Масклин заметил, что старуха произносит эту тираду с явным удовольствием. Матушка Морки обожала предрекать всякие напасти. Похоже, она черпала в этом вдохновение.

— Вот когда наступят настоящие холода, тогда и будет стужа. С настоящими морозами. И с неба вместо воды посыплются ледышки! Интересно, что вы тогда скажете. А?

Матушка Морки с торжествующим видом тряхнула головой.

— Не надо говорить с нами так, будто мы несмышленые дети, — со вздохом произнес аббат. — Как-никак мы умеем читать. Мы знаем, что такое снег.

— Вот именно, — поддержал аббата Доркас. — У нас в Магазине были открытки с зимними пейзажами. Их всегда продавали на рождественских ярмарках. Мы знаем, как выглядит снег. Он искрится.

— И на нем, как правило, сидят снегири, — добавил аббат.

— Э-э, вообще-то зимой бывает кое-что еще… — попытался возразить Масклин, но Доркас жестом велел ему умолкнуть.

— Я считаю, — продолжал Доркас, — нам не о чем беспокоиться. У нас есть крыша над головой, и еда заготовлена впрок, а если запасы иссякнут, мы знаем, как их пополнить. Если у присутствующих нет больше вопросов, я думаю, собрание можно считать закрытым.

* * *

Все шло хорошо. Или, во всяком случае, не так уж плохо.

Разумеется, между отдельными семействами по-прежнему вспыхивали ссоры, но на то они и номы, чтобы по всякому поводу препираться друг с другом. Поэтому-то и пришлось учредить Совет, который действовал вполне эффективно.

Номы обожали спорить. Существование же Совета Рулевых означало, что споры по крайней мере не перейдут в драку.

Но вот что любопытно. Во времена, когда номы обитали в Магазине, всеми делами у них заправляли знатные семейства, чье привилегированное положение подтверждалось самими их фамилиями. Но с тех пор семьи номов успели перемешаться между собой, к тому же в каменоломне в отличие от Магазина не было отделов. И все-таки, следуя инстинкту, номы продолжали соблюдать иерархию. Мир испокон веку четко делится на тех, кто указывает другим, что следует делать, и тех, кто выполняет эти указания. Так неким загадочным образом у номов сформировалась новая элита.

Рулевые.

Принадлежность к рангу рулевых определялась в зависимости от того, где тот или иной ном находился во время Большой Гонки. Те, кто оказался в кабине Грузовика, причислялись к рулевым. Все остальные считались просто пассажирами. Правомерность подобного разделения никто не подвергал сомнению, но и не признавал официально. Это как бы само собой разумелось: на нома, сумевшего управлять Грузовиком, можно положиться.