51  

Мы чудесно провели время.

– мы с Тони были уже достаточно взрослыми и могли ходить по казино да кабакам с мамой, папой и Гордоном

это был рай

– тошнотворная жадность и жажда наживы, парадный фасад апартеида, развлекательный комплекс, где поселенцы наслаждаются украденными богатствами

ЗАТКНИСЬ ТЫ, ПИДОР, ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК, ТАМ БЫЛО ЧУДЕСНО

– еще ужаснее казино были эти ебаные кабаре. Вам с Ким повезло, вас оставляли в гостинице. А мне приходилось сидеть тише воды на шоу Дорин Стар. Безвкусица и сплошной расизм. Я написал об этом стихи.

О БОЖЕ, ВОТ ОН, СЮРПРИЗ, ВАЛЯЙ.

Он переходит на декламационный шепот:

– Оно называется «Дорин Стар больна раком».


  • Ты по телику не видел
  • Передачку про нее –
  • Теле-еле-пустобрехи
  • И газетное вранье?
  • Что там только ни покажут,
  • В основном все сраный треп
  • И фигня про силу воли –
  • Бьют мне в темя или в лоб.
  • То ль певичка, то ль актриска,
  • Ну, из уличных она:
  • Мне и дела никакого,
  • Что, мол, рак у ней, больна…
  • Из Британии приперлась
  • И комедию за грош
  • Для расистов там ломала,
  • Прям в ЮАРе – ну хорош!
  • А теперь она вся в раке,
  • Надо же, какой кошмар!
  • Но слыхал я все те враки,
  • Что она несла в ЮАР.
  • Мол, "они спустились с древа,
  • Форма черепа не та,
  • Дескать, недочеловеки" –
  • Вот такая хренота.
  • От неонацистских бредней
  • Я едва не охуел,
  • А расисты эту жвачку
  • Каждый лопал, как хотел.
  • Только если что посеешь,
  • Говорят, то и пожнешь:
  • Если ты стояла раком,
  • То от рака и помрешь.
  • Не поможет терапия
  • Вместе с химией крутой,
  • Ну а мне какое дело:
  • Сдохнешь ты – и хуй с тобой.

– Ну и как тебе стих, Рой?

Он спрашивает, как будто ждет ответа. Он знает, что я его слышу. Бернард в курсе. Бернард.

– В клубе он произвел ебанический бум.

Бернард.

Думаю, это одна из твоих самых удачных попыток.

Часть третья

По следу Марабу

11. Кэжуалсы

С Лексо мы познакомились в поезде Глазго-Мотервел. Мы с Дикси и Вилли сидели через проход от основного стола, за которым собрались топ-бои. Это был мой первый выезд с кэжуалсами, и я определенно должен был произвести впечатление.

Дикси и Вилли, поднявшись из baby crew, участвовали уже в нескольких вылазках. Сначала их рассказы нагоняли на меня скуку: они казались неправдоподобными, и я не мог всерьез воспринимать их версии и, тем более, их роль в описываемых событиях, как они ее преподносили. Но все равно – интерес они заронили, и я решил сам посмотреть буйство на домашних матчах, в котором участвуют специально для этого собирающиеся кэжуалсы, лучше всего для этого подходили матчи против Абердина. Так я подсел на адреналин.

И вписался я впервые, когда фирма Абердина приехала к нам на матч огромной толпой. Эти бараны только что выписали Чарли Николаса из «Арсенала», того моталу; атмосфера была напряжена. Они переоценили свои шансы. Я поорал и потолкался немного на Реджент-роуд, но вокруг было слишком много «мусоров», так что попинаться реально возможности не было.

Была среда, унылый вечер. В поезде нас убедили, что на этот раз все будет иначе. Дикси, Вилли и я вели себя как горячие новички-лейтенанты: мы смеялись как психопаты над любой шуткой топ-боев, которые работали на ближних трибунах, и были строги, непричастны и безразличны, когда слово брал кто-нибудь из психов.

Лексо ходил по вагонам и подбадривал банду:

– Смотрите, чтоб никто не обосрался. Помните, кто отступает – тот умирает. Мы самая крутая банда в Европе. Мы никогда не съебываем. Имейте это в виду. Никогда.

Встречи с мотервеловскими кэжуалсами долго ждать не пришлось. Они встретили нас прямо на вокзале, и тут я чуть не обосрался от страха. Не знаю почему, ведь всю жизнь меня окружало скрытое и явное насилие. Однако данная ситуация была для меня новой. Только теперь я понимаю, что любое поведение определяется ситуацией и соответствующим опытом; и больше зависит не от того, кто ты есть, а от того, как ты действуешь, хотя часто мы так до конца и не понимаем ситуацию и не отслеживаем опыт, определивший наше поведение. Помню, я подумал: проглоти страх, почувствуй напор. Так говорил Лексо. Потом я увидел, как худой белобрысый парень, почти альбинос, просто вклинился в толпу мотервелцев, и они сразу пошли на попятный. Я рванул и стал бить, крушить, кусаться. Тот, кого я бил, отвечал мне ударом на удар, но я будто не чувствовал боли; я знал, что противнику больно, потому что глаза его были наполнены страхом, и от этого я получал неземное удовольствие. И вот он уже на земле. Потом, помню, кто-то из наших парней оттащил меня от этого гада и увел с вокзала, когда воздух наполнили полицейские сирены. Я рычал как зверь и все хотел вернуться и вогнать гниду в землю, отправить его к праотцам.

  51  
×
×