Меррик

Я немедленно собрал вещи. Сообщил по телефону Меррик, что уже в пути.

– Не приезжай, Дэвид, – спокойно сказала она. – Все кончено. Они обе похоронены в семейном склепе на кладбище Сент-Луис. Больше ничего сделать нельзя. Я вернусь к своей работе в Каире, как только ты позволишь.

– Дорогая, ты можешь ехать хоть сейчас, но непременно загляни в Лондон.

– Я и не думала уехать, не повидав тебя, – сказала она и уже, видимо, хотела положить трубку, но я ее остановил.

– Меррик, золотые карманные часы теперь твои. Пусть тебе их почистят, отремонтируют. Храни их у себя. Теперь никто не будет на них претендовать.

На другом конце провода повисла тяжелая тишина.

– Я же говорила тебе, Дэвид. Дядюшка Вервэн вечно твердил, что эти часы мне не нужны, – ответила она. – Он заявил, что они тикают для Холодной Сандры и Медовой Капли. Не для меня.

Ее слова меня несколько испугали.

– Чти их память, Меррик, и чти свое желание, – настаивал я, – но жизнь и ее богатства принадлежат живым.

Спустя неделю мы вместе обедали. Она выглядела такой же свежей и привлекательной, как всегда, каштановые волосы были убраны под кожаный берет, который начал мне нравиться.

– Я не пользовалась маской, чтобы обнаружить тела, – поспешила объясниться Меррик. – Хочу, чтобы ты знал. Я отправилась в Лафейетт и руководствовалась интуицией и молитвами. Пришлось исследовать драгой несколько мест, прежде чем нам повезло. Можно даже сказать, что найти тела помогла Большая Нанэнн. Она знала, как я хочу их разыскать. Что касается Медовой Капли, то я до сих пор ощущаю ее присутствие. Иногда мне ее становится жалко, иногда я просто теряю силы...

– Ты говоришь о призраке, – вмешался я, – а призрак не всегда тот человек, которого ты знала или любила.

После этого она говорила только о своей работе в Египте, радуясь возможности снова туда вернуться. За это время с помощью аэрофотосъемки в пустыне обнаружили несколько руин, и Меррик успела договориться о встрече, которая позволит ей увидеть никому до сих пор не известное захоронение.

Я был счастлив видеть Меррик в такой чудесной форме. Пока я расплачивался, она достала золотые карманные часы дядюшки Вервэна.

– Чуть о них не забыла. Разумеется, их уже нельзя починить, – пояснила она, с любовью держа на ладони хорошо отполированную реликвию. От легкого прикосновения крышка мгновенно открылась с громким щелчком. – Но мне нравится, что они у меня. Видишь? Стрелки остановились на без десяти восемь.

– Ты думаешь, это как-то связано с временем их смерти? – осторожно поинтересовался я.

– Скорее всего, нет, – ответила она, слегка пожав плечами. – Вряд ли Холодная Сандра когда-нибудь вспоминала, что часы нужно заводить. Думаю, она носила их в сумочке просто из сентиментальности. Удивительно, что она не заложила такую дорогую вещь. Ведь она много что отнесла скупщикам.

Меррик убрала часы обратно в сумку и ободряюще мне улыбнулась.

Я отвез ее в аэропорт, специально выбрав маршрут подлиннее, и проводил до самого самолета.

Все было спокойно до последних секунд. Просто два цивилизованных человека прощались ненадолго перед скорой встречей.

Потом вдруг во мне что-то сломалось. Я уже не мог больше сдерживаться и заключил Меррик в объятия.

– Моя дорогая, моя любовь, – забормотал я, чувствуя себя ужасно глупо. Меня тянуло к этой молодой женщине, и я жаждал всей душой ее преданности. Меррик не сопротивлялась, уступая поцелуям, разбивавшим мне сердце.

– Никого другого никогда не будет, – прошептала она мне на ухо.

Помню, как отстранил ее от себя, взяв за плечи, после чего повернулся и быстро ушел, даже ни разу не оглянувшись.

Кто я рядом с этой молодой женщиной? Семидесятилетний старик. А ей не было еще и двадцати пяти. Но по дороге в Обитель я понял, что мне все равно не удастся вызвать в своей душе чувство вины, сколько бы ни старался.

Я любил Меррик точно так, как когда-то любил Джошуа, юношу, считавшего меня самым чудесным любовником на свете. Я любил ее, поддавшись соблазну, и ничто никогда не заставило бы меня отречься от этой любви перед самим собой, перед ней или перед Богом.

Все оставшиеся годы, что я ее знал, Меррик провела в Египте. Дважды в год она возвращалась в Новый Орлеан, по пути домой непременно заезжая в Лондон.

Однажды я осмелился прямо спросить ее, почему она не занимается изучением наследия майя.

Мне показалось, вопрос вывел ее из себя. Она не любила вспоминать джунгли, тем более говорить о них. Она считала, что мне бы следовало это знать, но все-таки вполне вежливо ответила, пояснив, что в ходе исследования Мезоамерики слишком часто наталкивалась на препятствия. В особенности это касалось неизвестных ей диалектов, и к тому же у нее не было опыта археологических раскопок. Меррик много читала о Египте, хорошо знала его историю. Именно поэтому она отправилась туда и намеревалась там остаться.