Поющие в терновнике

— Вот это верно! — крикнул в ответ отец Ральф.

Баки закрепили под листом железа, по шесть с каждой стороны, прочно привязали покрывающий его брезент и перевели вброд измученных ломовых лошадей, натягивая канат, который под конец и должен был перетащить плот. Доминик и Том перебрались верхом на этих рослых конях и уже на другом берегу, на самом верху, остановились и оглянулись, а оставшиеся прицепили самодельную баржу, спустили по берегу к самой кромке и столкнули на воду. Под отчаянные мольбы и уговоры Тома и Доминика лошади шагом тронулись, и плот поплыл. Его жестоко болтало и качало, и все же он держался на плаву, пока его не вытащили на другой берег; чем тратить время, убирая поплавки, Том с Домиником погнали лошадей дальше, к Большому дому, и теперь самодельные дроги двигались легче, чем прежде, без баков.

Пологий въезд вел к воротам стригальни, к тому ее концу, откуда обычно вывозили тюки шерсти, и сюда, в огромную пустую постройку, где перехватывал дыхание запах дегтя, пота, овечьего жира и навоза, поставили плот вместе с грузом. Минни и Кэт, завернувшись в дождевики, первыми пришли исполнить скорбный долг, опустились на колени по обе стороны железного катафалка, и вот уже постукивают четки и размеренно звучат голоса, то глуше, то громче, следуя привычному, наизусть памятному обряду.

В доме народу прибывало. Приехали Данкен Гордон из Ич-Юиздж, Гэрет Дэвис из Нарранганга, Хорри Хоуптон из Бил-Била, Иден Кармайкл из Баркулы. Старик Энгус Маккуин остановил на полдороге еле ползущий местный товарный поезд, проехал с машинистом до Джилли, там взял взаймы лошадь у Гарри Гофа и остальной путь проделал вместе с ним верхом. В эту грязь и распутицу он одолел ни много ни мало двести миль с лишком.

— Я гол как сокол, святой отец, — сказал Хорри отцу Ральфу позже, когда они всемером сидели в малой столовой за мясным пирогом с почками. — Мою землю огонь прошел всю, из конца в конец, не уцелело ни одной овцы, ни одного дерева. Спасибо, последние годы были неплохие, одно могу сказать. У меня хватит денег купить овец, и если дождь еще продержится, трава опять вырастет в два счета. Но избави нас боже от новых несчастий хотя бы лет на десять, отец Ральф, больше мне уже ни гроша не отложить на черный день.

— Ну, у тебя земли поменьше, Хорри, — сказал Гэрет Давис, явно наслаждаясь рассыпчатым, тающим во рту пирогом великой на это мастерицы миссис Смит; никакие невзгоды не отнимут надолго аппетит у жителя австралийских равнин, ему надо солидно есть, чтобы хватило сил выстоять. — А я потерял, думаю, половину пастбищ и, что еще хуже, примерно две трети овец. Помогите нам вашими молитвами, святой отец.

— Да-а, — подхватил старик Энгус, — мне не так лихо пришлось, нашему дружку Хорри куда хуже, и Гарри тоже, а все равно лихо, святой отец. У меня шестьдесят тысяч акров пожаром слизнуло и половины овечек нет как нет. В этакую пору, бывает, и подумаешь: зря, мол, я парнишкой удрал со Ская.

Отец Ральф улыбнулся.

— Это проходит, сами знаете, Энгус. Вы покинули остров Скай по той же причине, что я покинул Кланамару. Вам там стало тесно.

— Что верно, то верно. От вереска жару куда меньше, чем от эвкалипта, а, святой отец?

Странные это будут похороны, думал отец Ральф, глядя вокруг; без женщин, кроме здешних, дрохедских, ведь из соседей приехали только мужчины.

Когда миссис Смит раздела и обсушила Фиону и уложила в постель, которую прежде Фиа делила с Пэдди, Ральф хотел дать вдове солидную дозу снотворного; Фиа наотрез отказалась его выпить, она неудержимо рыдала, и тогда отец Ральф безжалостно зажал ей нос и силой заставил проглотить лекарство. Удивительно, он никак не думал, что эта женщина может потерять самообладание. Лекарство подействовало быстро, ведь она сутки ничего не ела. Она забылась крепким сном, и отец Ральф вздохнул свободнее.

О каждом шаге Мэгги ему было известно; теперь она в кухне, помогает миссис Смит готовить для всех еду. Братья спят, они вконец измучились, едва хватило сил сбросить мокрую одежду. И когда Кэт с Минни отбыли свое в опустелом неосвещенном строении, читая молитвы над покойниками, как требует обычай, их сменили Гэрет Дэвис и его сын Инек; остальные распределили между собой время наперед, по часу на каждую пару, и продолжали есть и разговаривать.

Никто из сыновей не пошел к старшим в малую столовую. Все собрались на кухне, словно в помощь миссис Смит, а на самом деле — чтобы видеть Мэгги. Поняв это, отец Ральф ощутил разом и досаду и облегчение. Что ж, кого-то из этих молодых людей ей придется выбрать себе в мужья, этого не миновать. Инеку Дэвису двадцать девять, за темные волосы и черные, как угли, глаза его прозвали черным валлийцем, он очень хорош собой; Лайему О'Року двадцать шесть, его брат Рори годом моложе, оба светловолосые и голубоглазые; Коннор Кармайкл старше всех, ему тридцать два, он как две капли воды схож со своей сестрой — тоже красив несколько вызывающей красотой; из всей этой компании отцу Ральфу больше по душе Аластер, внук старика Энгуса, он ближе к Мэгги по возрасту — всего двадцать четыре, очень милый юноша, у него, как у деда, чудесные синие глаза истинного шотландца, а волосы уже седеют, это у них семейное. Пусть она влюбится в которого-нибудь из них и выйдет замуж и пусть у них будут дети, ей так хочется детей. Боже мой, Боже, пошли мне эту милость, и я с радостью стану терпеть боль своей любви к ней, с радостью…