ЧЕРНОМОРСКИЕ КАЗАКИ

Такое положение дел на Кубани было доведено до сведения нашего посланника при Константинопольском дворе, тайного советника Виктора Кочубея. Он потребовал у блистательной Порты удовлетворения за причиненные горцами убытки Черноморскому войску; Порта же предъявила донесение анапского паши, что живущими на расстоянии 350 верст от Кизилташа казаками и кабардинцами захвачено пленных черкесов и их имущества вчетверо более, чем они взяли у русских, и что кроме того какой-то начальник, с казаками, захватил будто бы у горцев 5000 баранов.^[207] Чтобы уличить анапского пашу в несправедливых показаниях, Виктор Павлович Кочубей потребовал объяснения от Черноморского войскового правительства и, получив донесение, что указываемая Осман-пашою местность захвата у черкесов баранов принадлежит не Черноморскому войску, а Астраханской губернии, и находится насупротив Усть-Лабинской крепости, где расположен Семейный Кубанский полк, да и кабардинцы не соседи Черноморскому войску.^[208] Имея в руках такой документ, тайный советник Кочубей возобновил пред Константинопольским диваном требование об удовлетворении претензии Черноморского войска за убытки, нанесенные подвластными Порте закубанскими народами.

Между тем тайный советник Жегулин дал Черноморскому войсковому правительству предложение отрядить в г. Анапу, к Осману-паше, опытного чиновника, с надлежащими уполномочиями, который вошел бы лично в переговоры об истребовании от черкесов удовлетворения за причиненные войску убытки в течение 1794, 1795 и 1796 годов, простиравшиеся к исчислению на сумму 16210 р. 30 коп. Посланный в Анапу подпоручик Лозинский прожил там долго, но успел выхлопотать, вместо тысяч, десятки рублей, часть скота и оружия, да и то на незначительную сумму. И дальнейшие затем ходатайства у анапского паши командовавшего на Таврическом полуострове войсками генерала от инфантерии Каховского и новороссийского губернатора генерал-лейтенанта Бердяева (преемника Жегулина) тоже не сопровождались успехом: чиновники, посылаемые в Анапу, возвращались с пустыми руками.

Черноморское войсковое правительство, не видя пользы в сношениях с анапским пашою, в следующем, 1798-м году вновь сделало представление полномочному министру Кочубею об исходатайствовании у Порты вознаграждения Черноморскому войску. На этот раз Виктор Павлович декларацией, данной Порте 10 марта 1798 г., истребовал просимое войском вознаграждение, за 1792, 1793, 1794, 1795 и 1796 годы, в количестве 11027 руб. 867 коп. К сожалению, в архиве не нашлось сведений, какое назначение получил этот капитал.

Горцы между тем продолжали тревожить кордонную линию и, при удобном случае, злодействовали на нашей стороне. Порта посылала строгие фирманы и особых чиновников к анапскому паше, с приказанием обуздывать своеволие черкесов, но паша по-прежнему бездействовал. Ободренные этим черкесы не только не слушались повелений высшего турецкого правительства, но даже позволяли себе действовать против него неприязненно. Доказательством тому просьба одного турецкого чиновника нашему начальству о защите его против злых умыслов абазинцев, хотевших напасть на него при обратном следовании, с командою турок, из черкесских пределов, куда он был командирован Осман-пашою для взыскания с закубанцев причиненных ими черноморцам убытков. Просьба была исполнена: войсковой есаул Гулик проводил турецкого чиновника до Анапы под прикрытием черноморских казаков.

Преемник в Анапе Мустафы-паши, трехбунчужный Осман-Азат-паша, вступив в должность, прислал к начальнику Черноморского войска своего чиновника Селим-Агу и абазинского князя Мурадина для постановления условий к удержанию закубанских хищников. С этими лицами вел переговоры, на Бугазе, войсковой полковник армии капитан Прокофий Уманец. Переговоры кончились в мае месяце тем, что если горцы узнают о хищнических замыслах своих родичей, то для извещения наших пограничных караулов должны в назначенном месте на своей стороне разводить большие костры; если же с нашей стороны будет о том дознано скорее, то делать такой же сигнал огнем на большой Курчанской могиле.

Для свободного пропуска на нашу сторону, во всякое время, чиновника Селим-Аги и князя Мурадина дана была им печать, которую они обязывались предъявлять на переправах, и сверх того, приближаясь к нашему берегу, перевязывать правые руки белыми платками.

Договор был словесный и потому не привел ни к каким последствиям. Напротив, черкесы, не встречая в турецкой власти преград дикому своему своеволию, по-прежнему грабили жителей Черномории, убивали и уводили в плен. Казаки по — прежнему защищались от нападений, сражались с шайками на своей земле, прогоняли горцев за Кубань и жестоко наказывали разбойников. Не раз черкесы прорывались в наши пределы большими партиями и быстрым налетом нападали на наши слабые пикеты. В таких случаях отчаянная храбрость горсти казаков не всегда могла торжествовать над превосходными силами неприятеля. Правда, сторожившие кордонную линию казаки спешили на помощь своим братьям, но и горцы, заметив тревогу, тотчас же спешили убраться за Кубань и скрывались в дремучих лесах.

---

207 Сообш. тайн. соб. Кочубея Черном, войск. Правит. 1 июля 1797 г. (из дел Куб. войск, архива).

208 Впоследствии открылось, что 18 казаков Кубанского полка, переправившись на левую сторону Кубани, с целью захватить конской табун азиятцев, но вместо лошадей, которых не нашли, угнали у горцев 5000 баранов, из которых часть продали, а остальные разделили между собою («Куб. ведом.» 1868 г., № 18).