Любовь и так далее

— А он тоже напился?

— Напился? Он так напился, что у него контактные линзы выпали.

Софи рассмеялась. Я расслабилась. На секунду. А потом напряглась опять. У детей что — чутье на такие вещи?

— А кто он, вообще?

Оливер посмотрел на меня.

— Просто Стюарт.

— Смешное такое имя — Просто Стюарт.

— Ну, он, вообще, адвокат. У него все, как у адвоката, за тем исключением, что он никакой не адвокат.

— Папа, ты правда пьяный. — Оливер снова дыхнул на Софи, она засмеялась и, похоже, опять занялась уроками. Но не тут-то было. — А откуда ты его знаешь?

— Кого — его?

— Просто Стюарта Плутократа.

Оливер опять посмотрел на меня. Я не знаю, заметила это Софи или нет.

— Откуда мы знаем Стюарта? — спросил он у меня. Я подумала: большое спасибо, удружил так удружил. Типа, ты умываешь руки. И еще я подумала: еще не время.

— Мы с ним были знакомы раньше, — сказала я очень неопределенно.

— Это понятно, — сказала она как-то очень по-взрослому.

— Ты марш на кухню — делай себе бутерброд, — сказала я Оливеру. — А ты марш в постель, — сказала я Софи. Они знают этот мой тон. Я его тоже знаю, и мне самой он не нравится. Но что еще было делать?

Оливер провозился на кухне достаточно долго и вернулся в гостиную с большим бутербродом с жареным картофелем. У него есть какая-то «особенная» фритюрница, которой он очень гордится, — с каким-то там специальным фильтром, который якобы поглощает пары от кипящего масла. На самом деле, понятное дело, он ничего не поглощает.

— Секрет хорошего бутерброда с жареным картофелем, — заявил он не в первый уже раз, — в том, чтобы жар от картофеля растопил масло на хлебе.

— И что?

— А то, что оно потечет у тебя по руке.

— Нет. Я имею в виду, и что — Стюарт?

— А-а, Стюарт. Он весь седой. Розовый и лоснящийся. При деньгах. Не дал мне расплатиться за выпивку… ну, ты знаешь, как это бывает, когда плутократия ударяет в голову.

— По-моему, мы оба этого не знаем. Просто нам неоткуда.

По словам Оливера, Стюарт ни капельки не изменился, разве что стал плутократом и этаким пивным хряком, который только и говорит, что о свиньях.

— Вы с ним еще встретитесь?

— Мы не договаривались о встрече.

— Ты записал его телефон?

Оливер посмотрел на меня и подцепил пальцем масло с тарелки.

— Он мне его не дал.

— В смысле, не дал? Ты спросил его телефон, а он сказал, что не даст?

Оливер прожевал кусок бутерброда, проглотил и театрально вздохнул.

— Нет, я не спрашивал его телефон, а сам он не предлагал.

Когда я это услышала, у меня словно камень с души упал. Я даже не пожалела, что довела Оливера до состояния легкого раздражения. Может, не все так страшно.

Уже потом я задумалась: хочу ли я встретиться со Стюартом? И никак не могла решить — да или нет. Обычно я без труда принимаю решения — ну, хотя бы один человек в доме должен уметь принимать решения, — но тут я поняла, что не хочу ничего решать. В этом вопросе пусть за меня решают другие.

Тем более я не думаю, что такой вопрос вообще встанет.

ТЕРРИ: У меня есть друзья на Заливе. Они мне рассказывали, как ловят крабов. Краболовы выходят в море примерно в полтретьего ночи и работают до утра. Они раскидывают сеть длиной до пяти сотен ярдов, с грузилами через каждые несколько ярдов, к которым прикреплены приманки. Обычно в качестве приманки берут угрей. Потом, когда сеть раскинута, они начинают сводить ее концы, и вот тут нужен зоркий глаз и большая сноровка. Крабы, конечно, «клюют» на угрей, но крабы — не дураки, они не будут спокойно ждать, пока их не вытянут из воды и не бросят в корзину. Так что, буквально за миг до того, как краб появится у поверхности, буквально за миг до того, как он отпустит свою добычу, ловец должен мягко опустить руку под воду и схватить краба.

Как говорит моя подруга Марсель: вам это ничего не напоминает?

СТЮАРТ: Ну и как вы расцениваете поведение Оливера? Только честно. Я не знаю, чего я ждал. Может быть, я ждал чего-то такого, в чем не мог бы признаться себе самому. Но скажу вам вот что. Я не ожидал вообще ничего. Я не ожидал: привет, Стюарт, старина, мой старый ханжа, сколько лет, сколько зим, да, ты можешь купить мне выпить, и еще раз купить мне выпить, склоняюсь в поклоне пред вашей щедростью, добрый сэр, а между выпивкой я снова буду учить тебя жить, как в добрые старые времена. Вот это я и называю — вообще ничего. Может быть, я был немного наивным.