Свободу медведям

Поскольку теперь мы сидели рядышком, я заставил ее поведать мне, что говорил доктор о причине смерти Зигги.

— От чего он умер? — упрямо повторял я. — Конкретно?

— От сердечного приступа, — ответила она. — Наступившего от сильного шока.

— Или от слишком большого количества пчел, — сказал я, подумав о том, что в кровь Зигги попало слишком большое количество пчелиного дерьма, которое и образовало тромб, закупоривший сердечный клапан Зигги. Потом меня повело от долгого сидения, и я принялся весь чесаться.

— Намазать ведьминой мазью, Графф? — спросила Галлен.

Осознав необходимость принятия, в конце концов, хоть какого-то немедленного плана, я произнес — так быстро и официально, как только мог:

— Скажи Кеффу, чтобы не было никаких фанфар, цветов и тому подобной дребедени. Гроб должен быть запечатан. Только имя, и никаких эпитафий. Пусть он отправит его поездом в Капрун человеку по имени Эрнст Ватцек-Траммер. Он, я уверен, заплатит за доставку. И принеси мне телеграфный бланк. Я отправлю предупредительное сообщение.

— Кефф спрашивает, не хочешь ли ты чего-нибудь почитать, — сказала Галлен. Будто я и так не начитался досыта.

Она положила смазанное бальзамом полотенце мне на глаза, и это упростило мой ответ ей, поскольку я не мог видеть, как она склонилась ко мне.

— Какую-нибудь книжонку про секс, — сказал я. — Не сомневаюсь, Кефф знает, где ее можно будет взять, если он только не слишком занят — он ведь тратит столько усилий на Зигги и на тебя.

Когда я убрал полотенце с лица и вздохнул полной грудью, Галлен уже ушла, оставив меня одного. С моими сомнениями на ее счет. И с моими кошмарными подозрениями насчет возможной некрофилии Кеффа.

Что делал Кефф

Кефф купил мне книгу и прислал ее с Галлен, полагая, что это вполне благопристойная, познавательная книга о сексе — полезное пособие соавторов-датчан под названием «Азбука любви».

— В ней есть картинки, — не глядя на меня, сообщила Галлен, возможно опасаясь, что я примусь рассматривать их прямо у нее на глазах.

— Небось проштудировала все от корки до корки? — спросил я.

— Ничего подобного, — отчеканила она и оставила меня наедине со странным подарком Кеффа.

На поверку книга оказалась очень благопристойной и познавательной, напичканной рассказами о древних табу и побуждающей к занятию хорошим и здоровым сексом. Но я лишь пролистал ее и получил обманчивое впечатление от книги — из-за дурацкого анекдота.

«В прошлом веке одна дама однажды проснулась оттого, что ее толкали. Кто-то входил и выходил, трогая ее руками по всему телу. Поскольку она никого не ожидала и заснула одна, она ужасно испугалась и потеряла сознание. Позже она пришла в себя и при зарождающемся свете дня увидела, что ее дворецкий (который случайно оказался настоящим лунатиком) накрывает обед для четырнадцати человек на ее кровати. Но, разумеется, подобные вещи вряд ли могут случиться в наше время, когда мало у кого есть домашняя прислуга».

Это полностью сбило меня с толку насчет Кеффа и его намерений.

Но я продолжил читать дальше и моментально избавил свою голову от мрачных мыслей насчет разнообразных планов. Я решил отложить на время написание телеграммы Ватцеку-Траммеру. Эти поразительные строчки начисто отвлекли мое внимание.

«Позволить себе основательно, хорошенько прочихаться — значит позволить себе естественное, непосредственное и откровенное действие, которого многие слегка боятся, точно так же, как они боятся позволять себе быть естественными и непосредственными в их сексуальной жизни».

Утверждалось, что существует связь между способностью непринужденно и откровенно чихать и способностью испытывать наслаждение во время оргазма.

Эта мысль показалась мне настолько забавной, что я решил дождаться, когда придет Галлен, чтобы спросить, не нужно ли мне еще колдовского бальзама.

— Понравилась книга? — невнятно произнесла она.

— Она еще сильнее понизила мой иммунитет, — ответил я, пребывая в прекрасном, игривом настроении. И ожидая, чтобы она приблизилась ко мне с намазанной бальзамом салфеткой. Но она протянула ее мне, чтобы я сам положил ее на лицо, и уселась на краешек постели, в ногах. Она скрестила свои прелестные ножки, лишь на мгновение приподняв край длинной, похожей на фартук юбки.