Свободу медведям

— Это просто ужасно, — выдохнула Фрейна и снова вышла во двор.

— Очень приятно, — сказал Зигги. — Я всегда говорил, что весьма приятно подружиться с местным егерем.

— О, это действительно так, — заявил Гиппел. — Поэтому штраф всего лишь пятнадцать шиллингов.

— Пятнадцать шиллингов? — воскликнул я.

— Это самое малое, что я могу сделать для вас, — сказал Гиппел, который теперь тоже направился в сторону двери. — Простите, я на минутку, — буркнул он, — мне так неловко, — и, понурив голову, шагнул через порог на улицу.

— Да он просто разбойник! — возмутился я. — Где ты оставил мотоцикл?

— Не кипятись, Графф, — сказал Зигги, — наш мотоцикл стоит рядом с тем самым местом, где сейчас этот симпатяга Гиппел успокаивает свою чувствительную жену.

— Пятнадцать шиллингов, Зиг! — не унимался я.

Но Зигги вытащил нужное количество бумажек из кармана своей охотничьей куртки.

— Передай им это в качестве утешения, Графф, — сказал он. — А я еще минуту побуду здесь.

После чего мне пришлось выйти на улицу, чтобы подбодрить этих добросердечных супругов; мы все втроем уселись на крыльцо, наблюдая, как бестолковые козы становятся в боевую стойку перед мотоциклом, пытаясь проверить выдержку этого странного вожака.

Затем вышел не сказавший ни слова Зигги, и этого оказалось достаточно, чтобы бедная Фрейна снова расстроилась.

— О, они такие милые мальчики! — И она заплакала.

— О, еще какие милые, — подтвердил Гиппел. — Этот закон просто отвратителен! — прорычал он. — Следует принимать в расчет таких славных ребят!

Но Зигги попытался успокоить их.

— Ничего, ничего, — выпячивая вперед живот и поглаживая его рукой, сказал он. — Зато мы славно позавтракали, такой завтрак стоит пятнадцати шиллингов!

Его слова поразили нас всех, вернув Фрейне способность здраво рассуждать. Бедный Гиппел от возбуждения не нашелся что сказать.

Потом они стояли и смотрели, как мы седлали мотоцикл. Мы обогнули коз, стараясь на этот раз быть осторожней. Поросята бросились врассыпную как сумасшедшие.

— Просто удивительно, — сказал я Зигги, — чем может обернуться сделка насчет завтрака. — И тут я ощутил какой-то твердый предмет на его животе под курткой. — Что там у тебя? — спросил я.

— Сковородка фрау Фрейны Гиппел, — ответил Зигги, — а еще открывалка, точилка для ножей, штопор и солонка.

Потом мы зацепились за ограду, когда подъехали ближе к дороге, и на какое-то мгновение снова соскочили в колею. Но на этот раз мы ехали на приличной скорости, и нас вынесло на твердую почву. Мы видели Гиппела, махавшего нам двумя руками как ненормальный; фрау Фрейна выставила вперед свою необъятную грудь и тоже махала нам вслед, посылая воздушные поцелуи. Колеса снова соскользнули в колею и снова промылись в грязной жиже. И снова позади нас комками полетела грязь — шлеп-шлеп по бегущей вниз со склона дороге.

— Если приходится жить на подножном корму, — заявил Зигги, — требуются определенные инвестиции.

Сковородка под его курткой была еще теплой.

Там, где есть моржи

И это осталось в записной книжке:

«Требуются определенные инвестиции».

Потом наступило время ленча, когда мы въехали в Ульмерфельд, где купили пару бутылок пива. Мы почти уже миновали деревню, когда Зигги увидел под окном второго этажа гастхофа ящик с растениями.

— Редиска! — радостно воскликнул он. — Я вижу, как торчат ее зеленые хвостики!

Мы подъехали под окно, и я придержал мотоцикл, пока Зигги взбирался на бензобак; приподнявшись на цыпочки, он ухитрился запустить руки за край ящика.

— Я их чувствую, — сказал он. — Их только что полили — моих хрустящих малюток!

Он набил редиской карманы куртки, и мы ветром пронеслись через Ульмерфельд, продолжая следовать за Ибсом. Где-то через милю мы срезали по лугу к реке.

— В конце концов, Графф, — сказал Зигги, — этот день по-прежнему должен нам кое-что из наших пятнадцати шиллингов.

И, как бы восстанавливая справедливость, мы откупорили наше пиво открывалкой фрау Фрейны и посолили из ее солонки нашу редиску. Соль из солонки фрау Фрейны сыпалась на удивление легко. Редиска оказалась хрустящей и сочной, и Зигги посадил в землю зеленые хвостики.

— Как ты думаешь, они вырастут? — спросил он меня.