14  

— Все возможно, Зигги.

— Да, все, — согласился он, и мы бросили объедки в реку, наблюдая, как они раскачиваются и кружатся на гребне течения, словно шапочки с помпонами на головах тонущих мальчиков.

— Здесь где-то должна быть запруда, — сказал я. — Вверх по течению.

— О, большой водопад в горах, — отозвался Зигги. — Ты только подумай, какая рыбалка ждет нас выше запруды!

— Могу поклясться, что там водится хариус, Зиг.

— И моржи, Графф.

Мы снова улеглись на лугу и протрубили песнь в горлышки пивных бутылок. И снова появилось воронье, ниже по течению, там, где на воде раскачивались остатки нашей редиски.

— Есть что-нибудь такое, чего вороны не едят, Зиг?

— Моржей, — ответил он. — Возможно, они не едят моржей.

— Это просто удивительно, — сказал я.

Почва была еще по-весеннему влажной, но густая трава, казалось, удерживала тепло; закрыв глаза, я разомлел на солнце, слушая воронье карканье над рекой и стрекотание кузнечиков в поле. Зигги постучал горлышком бутылки по зубам.

— Графф, — позвал он.

— Хм…

— Графф?

— Я тут, — отозвался я.

— То, что мы видели в зоопарке, было ужасно, — сказал Зигги. — Я думаю, нам было бы лучше отпустить их.

— Девчонок?

— Да не девчонок! — рассердился он. — Я имею в виду животных! Не пора ли отпустить их на волю, а?

И я, закрыв глаза, представил себе это. Жирафы обрывали почки с верхушек деревьев; муравьеды жадно пожирали водяных жучков из кружевной пены на берегу.

— Девчонок, — фыркнул Зигги. — Господи, Графф, каким круглым дураком ты можешь иногда быть!

Одним словом, солнце и пиво склонили нас ко сну; Редкие Очковые Медведи целовались, что-то нашептывая друг другу, а сернобык гнал в шею всех круглых дураков прочь с поля. На синевато-пурпурном Ибсе в лодке сидел и греб плавниками морж, подставив солнцу свои клыки и отбеливая в его лучах усы; он не заметил гиппопотама, который прятался в глубокой заводи у берега, отвратительного гиппопотама, покрытого пеной, распахнувшего огромную глотку в ожидании моржа с его лодкой и всем остальным.

Я проснулся, чтобы предупредить моржа; жирафы жевали траву на лугу, пока не добрались до солнца и не стянули его вниз. Заходящее светило поблескивало сквозь траву, отражалось в мотоцикле и отбрасывало длинные тени от колес и мотора на водную гладь реки; река бежала под мотоциклом, словно широкая синяя дорога.

— Зигги, — окликнул я его. — Нам пора ехать.

— Не спеши, Графф, — отозвался он. — Я наблюдаю за ними. Они выходят из своих клеток, такие же свободные, как и мы.

Так что я дал ему немного понаблюдать, а сам любовался на то, как солнце красило луг в красный цвет, а из солнца вытекала река. Я глянул вверх по течению, но горных вершин еще не было видно.

Езда в никуда

После низины и ночных жучков дорога превратилась в смолу, потом снова в грязь, но теперь река то и дело пряталась от нас в густом сосновом туннеле. Громкое тарахтение мотоцикла рассыпалось эхом по лесу — как если бы какие-то другие мотоциклисты проносились мимо нас и, невидимые, исчезали в лесу.

Затем мы выбрались из пихтового леса, осторожно вдыхая в себя резкий ночной аромат. Теперь мы снова могли ориентироваться в пространстве, и внезапно оно наполнилось неясными очертаниями предметов — черным каменным сараем с огромными, покачивающимися на ветру дверьми, треугольными фрагментами окна, которые отразили резкий свет нашей фары; какое-то животное, похожее на сгорбленного медведя — или куст? — метнулось в сторону с дороги, обернувшись на нас очумевшими глазами; фермерский дом вздрагивал во сне, и лаявший пес бросился бежать рядом с нами — глянув через плечо, я видел, как уменьшаются и меркнут в танцующих красных огоньках габаритных огней его глаза. А со стороны долины, что была под нами, маленькие верхушки деревьев торчали, словно разбитый вдоль дороги палаточный лагерь.

— Мне кажется, мы потеряли реку, — сказал Зигги. Он переключил скорость: сменив третью на вторую, дал полный газ. Мы оставляли после себя брызги мягкой черной грязи, и я тесно прижался грудью к его спине; я почувствовал, как он наклонился еще до того, как мотоцикл опрокинуло вниз, и я последовал за ним — точно так же, как если бы был рюкзаком на его спине.

Затем дорога выпала из-под нас, и свет фары устремился прямо в ночь, и на какое-то мгновение показалось, будто мотоцикл несет нас на одном уровне с небом; когда переднее колесо снова коснулось земли, мы на бешеной скорости рванули с холма вниз, на деревянный мост. Зигги нажал на переключение скоростей, но ему все равно пришлось давить на тормоз, руль задрался вверх — наш зверь перескочил через дощатый мост, как если бы был крабом.

  14  
×
×