Свободу медведям

И тут был Кефф, который твердил мне то, что я уже знал:

— О, умник, я слушал, я слушал! Я слышал, как заглох ваш мотор, и я, умник, сказал этой девчонке: «Придержи ульи, и мы наконец пересечем дорогу». О, умник, спроси ее! Мы оба прислушивались, но вас не было слышно. Никого не было слышно. Ума не приложу, как вы могли добраться сюда так, чтобы я ничего не слышал?

И до этого, или во время этого, или даже после этого со стороны Санкт-Леонардо спустился «фольксваген» с мигающими голубыми маяками, который услышал «БАНГ!» — даже там, вверху.

Временами я пытался открыть глаза. Но они не открывались, и Галлен прикоснулась к ним губами, увлажняя и остужая их.

А Кефф в очередной раз принялся заверять меня, что он слушал.

Потом я на самом деле не помню, что я слушал и что я услышал: донесся до меня еще один «банг-бамп» или даже несколько и спросил ли я Кеффа: «Сколько пчел, ты знаешь?» И вступили ли мы с Кеффом в нудную дискуссию о том, сколько ульев скатилось с платформы и только ли третий ряд упал с задней части платформы или больше, меньше? И имеет ли значение, сколько их было?

И ответил ли Кефф, угадал ли он? И происходило ли все это прямо там, или на самом деле мои подсчеты произошли позже, когда я в полусознательном и полуобморочном состоянии лежал в ванне с английской солью. Произошло ли это спустя три минуты после того, как я услышал последнее «банг-бамп», или же три дня спустя — через три ванны с английской солью?

И лица трех ли только плакальщиков склонились надо мной на этой крутой дороге? В эту ночь заговора пчел? И обвиняли ли меня тогда звери, оплакивали ли они меня тогда? Или это стало сочиться из меня наружу тоже в ванне с английской солью?

Рыдающий кенгуру, трясущийся от горя сернобык, отчаявшиеся Редкие Очковые Медведи. Когда я мог видеть, как они оплакивали меня?

Видел ли я это тогда, с залепленными пчелами глазами? Или это было после бесчисленных соленых ванн и намного позже того момента, когда Зигги получил свою сверхдозу пчелиных укусов?

Часть вторая

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

Первое наблюдение в зоопарке:

Понедельник, 5 июня 1967 @ 1.20 дня

На самом деле я не хочу заходить внутрь до середины полудня. Лишний час или немного больше на солнце вряд ли мне повредит — я даже успею подсохнуть. Как ты наверняка помнишь, Графф, я покинул Вайдхофен под нешуточным проливным дождем. И все дороги на протяжении почти всего пути до Хитзингера были мокрыми и скользкими, хотя дождь прекратился сразу же, как я выбрался из горной местности.

Не могу точно сказать, в котором часу я уехал. Когда впервые появился этот молочник? Все произошло слишком рано и слишком быстро; уверен, я уехал около девяти и в кафе пробыл ровно столько, чтобы заказать чай с ромом, — из-за дождя я немного продрог. Значит, если я выехал около десяти, а сейчас час двадцать, то можно считать, что от Вайдхофена до Хитзингерского зоопарка четыре часа пути. И это по мокрой дороге.

Ты знаешь кафе, где я сейчас сижу? Это на площади в конце Максингштрассе, прямо напротив центрального входа в зоопарк. Я там отдыхаю и сохну. Днем я немного поброжу по зоопарку, слегка перекушу и подыщу местечко, где можно будет спрятаться, когда они начнут выпроваживать посетителей и запирать все на ночь. Таким образом, я останусь внутри, чтобы проследить за сменой охраны, если у них это практикуется, и понаблюдаю за привычками ночного сторожа. Надеюсь, у меня будет возможность поговорить кое с кем из животных и дать им знать, что меня бояться нечего. Я останусь там, пока зоопарк не откроется снова; когда соберется достаточная толпа, просто выберусь наружу, притворившись, будто я ранний посетитель с билетом.

Ну а пока в кафе очень уютно. Мой официант убрал жалюзи, и теперь мой столик весь залит солнцем; теплый тротуар согрел мне ноги. Очень симпатичный официант, видимо из тех, что родом из провинции. Он похож на выходца с Балкан, у него легкий акцент, напоминающий звон бокала.

— Приехали сюда после войны? — спросил я его.

— О, я пропустил все на свете, — ответил он.

— Что вы пропустили? — спросил я.

— Да эту чертову войну, — ответил он.

Не могу сказать, был ли он этим расстроен и правда ли это. Насчет тебя это правда — верно, Графф? Вы ведь из Зальцбурга, да? И перед самой войной вы уехали далеко на запад от Цюриха, как ты говорил. Полагаю, эта Швейцария казалась вам такой же далекой, как и любое другое место на континенте, и у вас оставался Зальцбург, чтобы туда вернуться. Ведь Зальцбург заняли американцы, верно? И, судя по тому, что я слышал, они ничего там особо не испортили и не изгадили.