Кровавый рыцарь

Винна ничего не ответила. Она сидела, сжав зубы и плотно зажмурив глаза, и дыхание с шумом вырывалось из груди.

– Ну вот, – проговорил Эспер и взял ее на руки.

Она не сопротивлялась, только спрятала голову в сгибе локтя и расплакалась.

Лесничий на короткое время замешкался, не зная, что делать – вернуться назад или идти вперед, но подумал, что довольно глупо преследовать Фенда и вурма с Винной на руках. Да, он мог спрятать ее в городе сефри, но что, если Фенд и его зверушка устроили там привал? Учитывая его везение, как раз тогда, когда он отправится их искать, Фенд подберется к Винне сзади и снова с ней сбежит.

Поэтому Эспер пошел обратно.

Вурм вошел в реун; он должен его покинуть. Эспер знал лишь о трех выходах – этот, еще один, довольно далеко на севере, и третий, за следующим гребнем.

Неожиданно у него появился план, показавшийся ему разумным.

Лошади были живы и по-прежнему ждали снаружи, когда Эспер вышел из пещеры. Он посадил Винну на спину животного, убедился, что она может держаться в седле, затем взял поводья, и они начали медленно подниматься по склону холма.

Когда они оказались примерно в полулиге от пещеры, ему стало легче дышать, и он вспотел, несмотря на сильный мороз. Он зашагал увереннее. Должно быть, все дело в том, что отравленный след вурма остался позади, решил лесничий сначала.

Однако вскоре он понял, что тут скрывается нечто большее. Их снова окружала жизнь, белки прыгали по веткам деревьев, а у него над головой затрубила стая гусей. Эспер с улыбкой проследил за ними взглядом, но, когда они неожиданно повернули, его пробрало легким холодком.

– Ага, – пробормотал он, направляя Огра вверх по склону туда, куда не захотели лететь гуси. – Именно там, где я предполагал.

Два часа спустя, примерно за час до заката, они достигли вершины гребня. Винна успокоилась, Эспер помог ей спуститься на землю и усадил между корнями большого дерева. Лошадей он скрепя сердце оставил оседланными – они могли понадобиться в любую минуту. Сможет ли лошадь убежать от вурма? Возможно, но ненадолго.

– Винна? – Эспер опустился рядом с ней на колени и укутал еще одним одеялом.

– Извини, – прошептала она.

Голос ее был слабым и больным, но у Эспера камень с души свалился: Белый боялся, что она лишилась рассудка. Лесничий уже видел такое; однажды он спас мальчика, чьих родных убил Черный Варг. Эспер оставил его заботам вдовы в селении Перехожий Двор. Она пыталась выходить беднягу, но мальчик за два года так и не заговорил, а потом утопился в мельничном ручье.

– То, что было там, – жуткое и зловещее зрелище, – сказал Эспер. – И я бы гораздо больше беспокоился, если бы оно тебя не расстроило.

– Я не просто расстроилась, – всхлипнула Винна. – Я стала… обузой для тебя.

– Тише. Послушай, я хочу забраться повыше, чтобы осмотреться. Ты оставайся здесь, следи за Огром. Если что-то случится, он поймет это раньше тебя. Справишься?

– Да, справлюсь, – ответила Винна.

Он поцеловал ее, и она в ответ отчаянно обняла его. Эспер знал, что должен что-нибудь сказать, но не мог найти подходящих слов.

– Я недалеко, – только и сказал он.

Они оказались в той части гряды холмов, где на каменистой почве деревья прочти не росли. В качестве дозорной вышки Эспер выбрал робинию, притулившуюся на самом краю сыпучего каменистого уступа. Забравшись на дерево, лесничий мог увидеть другой вход в реун, точнее, не само отверстие, а чудовищного змея, если он вдруг оттуда появится.

Эспер повернулся в другую сторону, и его глазам предстала более приятная картина: река Эф резво бежала по симпатичной долине, расчерченной прямоугольниками садов и пастбищ. Примерно в лиге отсюда, на возвышении, Эспер разглядел колокольню того самого монастыря, куда направлялся Стивен в день их знакомства. Когда Эспер сам оказался там, он был ранен и несколько не в себе. Если бы не Стивен, он бы умер.

В сгущающихся сумерках, в одеянии из прозрачной дымки, которая струилась сквозь ровные ряды яблоневых деревьев, ждущих лишь поцелуя весны, чтобы вновь покрыться цветами, долина выглядела мирной.

Где сейчас Стивен? Наверное, мертв, ведь он был со слиндерами. И Эхок тоже, скорее всего, погиб…

Эспер понимал, что должен испытывать отчаяние и горе, как в ту минуту, когда Стивен и Эхок попали в лапы к слиндерам. Но сердце больше не болело, на смену боли пришла ярость.

Эспер решил, что это хорошо.

Сквозь тучи просочилась ночь, знакомый мир померк, уступив место царству звуков и запахов. Звуков по зимнему времени было совсем мало: холодящий душу пронзительный крик совы, свист ветра, обдирающего брюхо о костлявые ветви деревьев, шорох маленьких коготков по коре.