Кровавый рыцарь

Девочка нахмурилась.

– Наверное… Я сейчас впервые это играла. Но оно осталось у меня в голове.

– Да, я знаю, что ты имеешь в виду, – проговорил Леоф. – Со мной так бывало. Но я никогда не встречал… Можешь начать сначала?

Мери кивнула, положила руки на клавиши и снова сыграла мелодию, нота за нотой.

– Ты должна научиться записывать свою музыку, – сказал Леоф. – Хочешь?

– Да, – ответила девочка.

– Очень хорошо. Тебе придется делать это самой. Мои руки… – Он беспомощно поднял их.

– Что с ними случилось? – снова спросила Мери.

– Это сделали плохие люди, – признался он. – Но их здесь больше нет.

– Я бы хотела увидеть тех, кто это сделал, – заявила Мери. – И как они умрут.

– Не говори так, – тихо сказал Леоф. – В ненависти нет правды, Мери. Она лишь причиняет боль.

– Я не против, чтобы мне было больно, если я смогу сделать больно им, – настаивала девочка.

– Возможно, – согласился Леоф. – Зато я против. А теперь давай учиться писать. Как называется твоя песня?

Девочка неожиданно смутилась.

– Она для тебя, – проговорила она. – «Песня Леофа».

Леоф пошевелился во сне, ему показалось, будто он что-то услышал. Он сел и попытался было протереть глаза, но тут же поморщился, вспомнив, что даже такое простое действие теперь стало для него сложным и даже опасным предприятием.

И тем не менее он уже давно не чувствовал себя так хорошо. Встреча с Мери стала для него даже более целительной, чем он смел надеяться. Разумеется, он не собирался делиться этой радостью со своими тюремщиками. Если они придумали очередную пытку – показать Мери, а потом отобрать ее у него, – у них ничего не выйдет. И не важно, что узурпатор сказал Леофу и что композитор ответил, – Леоф знал, что его дни сочтены.

Пусть даже ему не суждено снова увидеть девочку, его жизнь уже изменилась к лучшему.

– Знаешь, ты ошибаешься, – раздался шепот.

Леоф уже собрался снова лечь на свою простую кровать, но замер на месте, гадая, действительно ли слышал это или ему почудилось. Голос был очень тихий и хриплый. Может быть, это лишь шаги стражника в коридоре по вине воображения превратились в упрек?

– Кто здесь? – тихо спросил Леоф.

– Ненависть стоит усилий, – продолжал голос, на этот раз разборчивее. – По правде говоря, некоторые печи можно топить только ненавистью.

Леоф не мог определить, откуда доносится голос. Не из самой комнаты и не из коридора. В таком случае откуда?

Он поднялся, неловко зажег свечу и принялся изучать стены своей темницы.

– Кто говорит со мной? – спросил он.

– Ненависть, – услышал он в ответ. – Ло Хусуро. Думаю, я стал вечным.

– Где вы?

– Здесь всегда ночь, – проговорил голос. – А прежде было еще и тихо. Но сейчас я услышал столько прекрасного… Расскажи мне, как выглядит маленькая девочка.

Взгляд Леофа остановился в углу комнаты. Наконец он понял. Как же он глуп, что не сообразил раньше! Кроме двери в комнате имелось еще лишь одно отверстие – то, через которое поступал воздух. Это квадратное отверстие, шириной примерно в королевский фут, было слишком узким, чтобы в него пролез даже младенец.

Но не голос.

– Ты тоже пленник?

– Пленник? – пробормотал голос. – Да… Да, можно и так сказать. Мне мешают, мешают сделать то, что для меня важнее всего.

– И что же это? – спросил Леоф.

– Мщение. – Голос прозвучал совсем тихо, но теперь, когда Леоф стоял под самым отверстием, он слышал все отчетливо. – На моем языке это называется Ло Видейча. Для нас это больше чем слово – это целая философия. Расскажи мне о девочке.

– Ее зовут Мери. Ей семь лет. У нее каштановые волосы и ярко-голубые глаза. Сегодня она была в темно-зеленом платье.

– Она твоя дочь? Племянница?

– Нет, она моя ученица.

– Но ты ее любишь, – не унимался голос.

– Это тебя не касается, – отрезал Леоф.

– Верно, – ответил незнакомец. – Если бы я был твоим врагом, это знание стало бы оружием. Но, думаю, мы не враги.

– Кто ты?

– Нет, это слишком личный вопрос!.. Потому что ответ получится слишком длинным, и он целиком живет в моем сердце.

– А как давно ты здесь?

Последовал резкий смех, недолгая тишина, а потом признание:

….. Не знаю. Большая часть моих воспоминаний сомнительна. Очень много боли, и ни луны, ни солнца, ни звезд, чтобы сохранить вокруг меня мир. Я уплыл далеко-далеко, но музыка вернула меня. Может, у тебя есть лютня или читара?