Дети Великой Реки

— Я уверена, ты сумеешь меня защитить.

— Именно поэтому вы и отослали меня прочь, когда приходили жрецы? — спросил ее Тзэм. Сказал он это ласково, но не без горечи.

Она взглянула на него сверху вниз, стоя на верхней ступеньке.

— Жрецы есть жрецы. Разве меня нужно от них защищать?

Тзэм плотнее сомкнул губы; ему нечего было возразить.

Сумерки окрасили Нол в ржавые и серые тона. Река блестела расплавленной медью, мучительно прекрасная. Хизи с восторгом глядела на нее.

— Тебе приходится бывать в городе, да, Тзэм?

— Довольно часто, принцесса. Квэй посылает меня покупать пряности и мясо.

— Могу ли я пойти с тобой в следующий раз?

Тзэм покачал головой:

— Не дальше ворот дворца. Пока еще нельзя.

— А когда будет можно? Когда меня переведут в Зал мгновений?

— Да, — ответил Тзэм.

Хизи кивнула. Она сама догадывалась об этом. Пальцем она очертила город вдоль огромного зиккурата с его нескончаемо льющимся потоком и тысячами крохотных лачуг на набережной.

— Ты возьмешь меня туда, когда я стану достаточно взрослой?

— Разумеется, если вам этого хочется.

— Хорошо.

Хизи окинула взглядом русло реки снизу вверх, против течения, и попыталась представить ее исток и бесконечные просторы, которые она пересекает, прежде чем достигает Нола. Где-то там, в верховьях, растут густые леса, которые снятся ей по ночам. Но поначалу, конечно, попадаешь в пустыню, такую огромную, что даже трудно вообразить. В географическом труде, с которым Хизи бегло ознакомилась, говорилось, что река вытекает из горы, однако что это за гора, описание этой горы не давалось. Она именовалась как Челинг, «Извергающая воду», в древности о ней было сложено много преданий. Хизи она представлялась совершенно простым, гладким, огромным голым камнем, заостренным кверху, как это изображено на карте. Ей, конечно, никогда не приходилось видеть горы.

— Тзэм, — участливо сказала она, — я отослала тебя, потому что опасалась, как бы с тобой что-нибудь не лучилось. Ведь ты мой единственный друг.

— Мой долг — защищать вас, принцесса, — заявил Тзэм.

— Да, конечно. Ты всегда обязан меня защищать. Но не от жрецов, Тзэм. Если бы ты ранил жреца или хотя бы просто прикоснулся к нему без позволения, тебя поместили бы в Двор Ленг и замучили бы до смерти, а со мной они все равно сделали бы, что им угодно.

— Они бы поплатились за это, — проворчал Тзэм. — Клянусь Богом Реки, это бы им дорого обошлось.

— Богом Реки? Ты думаешь, он печется обо мне, Тзэм? Все, что ни случается со мной, происходит по его воле. Я часть Реки, как и мой отец, как и жрецы. Все, что ни происходит в Ноле, — все приносит Река.

Тзэм ничего не ответил, но встал с ней рядом у парапета.

Закат тускнел, и Река из медной превращалась в илистую; скоро она поймает звезды и луну и будет удерживать их в своих мутных струях. Где же живут купцы? Где дом Йэна? — со слабым любопытством подумала Хизи. Наверное, вон там, где сбилось в кучу стадо овец; там стоят дома — не роскошные, как у знати, но удобные и просторные. Она уже хотела спросить Тзэма, знает ли он, но промолчала: Тзэм стоял, погруженный в задумчивость.

Несколько минут спустя его огромная рука осторожно коснулась ее волос.

— Идемте, принцесса. Ужин давно остыл, и Квэй сердится.

— Все кончилось, да, Тзэм? — спросила Хизи, с удивлением чувствуя, что вот-вот заплачет.

— Что кончилось, принцесса?

— Детство. Я ведь больше не ребенок, правда?

Улыбка Тзэма была слабой, как последние лучи солнца.

— Вы никогда не были ребенком, принцесса.

Он снова погладил ее по голове. Слезы стояли у Хизи в горле. Тзэм и Хизи отправились домой; Река в сумерках сделалась серой.

VII

ЧУДИЩЕ В УТРОБЕ ВОРОНА

Перкару показалось, что тьма в пещере не такая уж непроглядная. Хорошо хоть так, могло быть еще темнее. Перкар вспомнил, как в детстве он топил в смоле букашек. Если бы смола вдруг разлилась, подумал Перкар, и покрыла его с головой, наверное, было бы так же темно. Правда, смола — она ведь горячая, и темнота показалась бы сущей чепухой. Вот и сейчас ничего от них не зависит. Конечно, не слишком приятно, когда ничего не видишь, даже страшновато, но перед ними стоят другие, куда более важные задачи. И потому сейчас не годится говорить об этом.

— Придется зажечь факел, — пробормотал Апад. — Эй, Перкар, что ты стоишь, разинув рот?

Кто-то захихикал прямо над ухом Перкара, и он вновь обрел способность видеть в темноте. Лемеи корчился у стены, держась за живот.