Неприличная страсть

— Тогда поцелуйте меня сейчас, — сказала она, почти любя его. Почти.

— Нет. Вы правы, отделения «Икс» больше не существует, но я стою на его не остывшем трупе. То, что вы предлагаете мне, это одолжение, а я не хочу никаких одолжений. Никогда. Она протянула руку.

— До свидания, Нейл. И желаю счастья. Уверена, оно ждет вас.

Он взял руку, тепло пожал ее, затем поднял к губам и нежно поцеловал.

— До свидания, Онор. Не забудьте, мой адрес — в мельбурнской телефонной книге.

И вот наконец остался последний переход; невозможно было себе представить, что он когда-нибудь наступит, хотя так давно его ждешь. Как если бы База номер пятнадцать являла собой отрезок жизни, равный самой жизни. И теперь все кончилось. Кончилось Нейлом — и как уместно! Теперь он настоящий мужчина. Да, он прав, утверждая, что с самого начала находился в невыгодном положении. Она действительно воспринимала его прежде всего как больного. И смешала его со всеми остальными. Бедный, грустный, хрупкий… Но увидеть, что ничего этого в нем не осталось, было так радостно. Он предполагал, что своим выздоровлением он обязан последним нескольким неделям, вернее, той ситуации, которая сложилась в эти дни, но это не так. Только самому себе он обязан выздоровлением, только так оно возможно. И поэтому, несмотря на свое горе, боль и страдания, она пустилась в последний свой поход, зная, что отделение «Икс» существовало не напрасно и исполнило свое предназначение.

Нейл не стал спрашивать ее, будет ли она добиваться справедливости в деле, которое он считал решенным, а она — ошибочным. Слишком поздно. Слава Богу, Майкл ей все рассказал! Зная, что они совершили, она могла теперь чувствовать себя свободной от того груза вины по отношению к ним, который в противном случае она долго еще не смогла бы сбросить. Если они сочли, что она предала их, когда потянулась к Майклу, то и они, она теперь знала это, предали ее. Всю оставшуюся жизнь им придется теперь жить с Льюсом Даггеттом. И ей тоже. Нейл не хотел, чтобы она узнала, потому что боялся, что ее вмешательство будет тем оружием, которое освободит Майкла, и потому, что он искренне желал избавить ее от той доли вины, которую она должна была нести на себе. Хорошее и плохое перемешалось. Наполовину забота о себе, наполовину — не о себе. А в общем, нормально.

ЧАСТЬ VII

Глава 1

Когда Онор Лэнгтри сошла с поезда в Яссе, никто не встречал ее на перроне, но это не вызвало у нее никакой тревоги — она не сообщала семье о своем приезде. Одно дело любить близких и совсем другое — встретиться с ними лицом к лицу. Она предпочитала увидеть их уже дома. Ей предстояло вернуться в детство, а оно было слишком далеким. Что они увидят в ней? Что подумают? И она решила немного отложить этот торжественный момент. Имение ее отца находилось недалеко от города, так что она без труда найдет кого-нибудь, кто мог бы подвезти ее до дома.

И кто-то действительно нашелся, правда, она раньше никогда не видела его, но зато это давало ей возможность целых пятнадцать миль проехать в мире и спокойствии и наслаждаться поездкой. К тому времени, как она приедет, все семейство будет уже в курсе событий. Начальник станции встретил ее с распростертыми объятиями, и он же нашел ей машину, и уж, конечно, позвонил домой и доложил, что она в дороге.

Домашние собрались на веранде и ждали: отец, еще больше раздавшийся, волос на его голове уже почти не осталось; мать, совершенно не изменившаяся; и ее брат Йен — копия отца, только моложе и стройнее. Начались объятия, поцелуи, прерываемые восклицаниями и пристальным разглядыванием, короткие фразы, которые не удавалось закончить, потому что кто-нибудь обязательно перебивал.

И только после обеда, который непременно включал в себя заклание и потребление тучного тельца, установилась наконец видимость нормальной обстановки. Чарли Лэнгтри и его сын отправились спать, поскольку день их начинался на рассвете, а Фэйт Лэнгтри последовала за дочерью в ее спальню, чтобы там посидеть и посмотреть на нее, на то, как она будет распаковывать вещи. И поболтать.

Комната Онор выглядела очень просто и приятно, она была просторной, в свое время на нее потратили немало денег. Не то чтобы их тратили на всякие тонкости игры цвета и формы, но кровать была большая и выглядела очень удобной, кресло, в котором сидела сейчас Фэйт Лэнгтри, — легким и красивым. Прекрасно отполированный старинный стол с резным деревянным креслом предназначался для работы. Еще там были просторный платяной шкаф, большое зеркало, туалетный столик и второе кресло.