Неприличная страсть

Подойдя к кровати Наггета, она отодвинула ширму настолько бесшумно, что он не мог услышать ее, но когда она взглянула на него, глаза его оказали: широко раскрыты и слабо блестели в полумраке палаты.

— До сих пор еще не вытошнило? — шепотом спросила она, проверив, что в тазу под полотенцем ничего нет.

— Нет, все в порядке, сестренка. Давно уже вытошнило. Майкл принес мне другой таз, — голос его был едва слышен, измученный и слабый.

— Голова получше?

— Намного.

Она занялась измерением пульса, температуры, давления, потом при свете фонарика занесла результаты измерений в карточку, привешенную к его койке.

— Как насчет чашки чая, Наггет? Я сделаю.

— Еще бы! — голос его звучал уже покрепче, как будто сама мысль о чае придала ему сил. — У меня вкус во рту, как в клетке у попугая.

Она улыбнулась и пошла на кухню. Никто из них не умел приготовить чай так, как это делала она, ловко и экономно. Это умение выработалось у нее за долгие годы практики в бесчисленных кухнях, начало которой восходило к мучительным до слез дням ее стажерства. И если вместо нее чаем занимался кто-нибудь из мужчин, без случайностей не обходилось: то просыпалась заварка, то выкипала вода или заварочный чайник оказывался перегрет. Но когда чай заваривала она, это было настоящее произведение искусства. И теперь сестра Лэнгтри с молниеносной скоростью вернулась в палату с дымящейся кружком в руках. Она поставила чай на тумбочку, помогла Наггету сесть, а затем пододвинула стул к кровати и сидела рядом с ним, пока он жадно пил, нетерпеливо дуя на поверхность, чтобы жидкость поскорее остыла, и делая частые, мелкие, как птичка, глоточки.

— Удивительно, сестренка, — начал он, отставив кружку, — когда боль сидит в голове, мне кажется, я до конца жизни не забуду, что это такое, и смогу часами описывать ее, так как я описываю мои обычные боли. Но как только она уходит, я не вспомню, что же я хотел сказать, кроме одного слова: ужасно.

Она улыбнулась. — Так устроены наши мозги, Наггет. Чем болезненнее воспоминание, тем быстрее мы теряем ключ от той клетки, где оно сидит. Это совершенно нормально и правильно, что мы забываем все самое страшное. И как бы мы ни старались, нам все равно не удастся воссоздать в памяти наши впечатления в их первоначальной остроте. Да мы и не должны этого делать, хоть это и свойственно человеческой природе. Но, по крайней мере, не стоит копаться в воспоминаниях слишком уж усердно и часто — просто чтобы окончательно не запутаться в самом себе и в жизни. Надо забыть про боль! Она прошла! Разве не это самое важное?

— Клянусь Богом, вы правы, сестренка! — пылко подтвердил Наггет.

— Еще чаю?

— Нет, спасибо. В самый раз.

— Тогда стаскивайте ноги с постели, и я помогу вам встать. Уснете, как младенец, когда смените пижаму, да еще в перестеленной кровати.

Он уселся, дрожа от холода, на стул, а она перетряхнула и снова постелила простыни, затем помогла ему облачить свои костлявые конечности в чистую пижаму, уложила поудобнее и, улыбнувшись на прощание, опустила противомоскитную сетку.

Беглый взгляд в сторону Мэтта убедил ее, что он спит, но в весьма необычной непринужденной позе. Нижняя челюсть слегка отвалилась, и рот раскрылся, из горла доносились звуки, подозрительно похожие на храп. Кроме того, из-под простыни виднелись голые плечи и грудь. Но спал он настолько глубоко, что тревожить его не было никаких оснований. И вдруг нос ее наморщился, она застыла, совершенно потрясенная: от него исходил явный запах спиртного!

Нахмурившись, она обвела взглядом пустые кровати, а затем решительно повернулась и быстро направилась к комнате Нейла. Даже и не подумав постучать, она открыла дверь и, не давая им опомниться, заговорила:

— Вот что, приятели, хоть я и терпеть не могу выступать как старшая сестра, но играть надо честно, сами знаете!

Нейл в удобной позе расположился на кровати, Бен сидел на стуле, оба совершенно расслабленные и осоловевшие. Рядом на столе стояли две бутылки «Джонни Уокера», одна пустая, другая начатая.

— Идиоты! — рявкнула она. — Вы что, хотите, чтобы нас всех отправили под трибунал? Откуда вы это взяли?

— А добрый полковник нам помог, — пролепетал Нейл, с трудом справляясь со словами.

Она плотно сжала рот.

— Если у полковника хватило ума дать вам спиртное, Нейл, вам бы следовало иметь его побольше, чтобы отказаться. Где Льюс и Майкл?