Неприличная страсть

ЧАСТЬ V

Глава 1

Уже было почти семь утра, когда сестра Лэнгтри тихонько выскользнула из своей комнаты, полностью облаченная в предписанную уставом дневную форму сестры милосердия — серое платье, белую косынку, красную накидку. Манжеты и воротничок жесткие, начищенный значок блестел, как новый. Сегодня она одевалась особенно тщательно, поскольку ей хотелось выглядеть так, как она чувствовала себя — отмеченной печатью любви. Улыбаясь, сестра Лэнгтри подняла голову и посмотрела на небо, с радостью встречая новый день, потом вытянула перед собой руки, с наслаждением растягивая уставшие мускулы.

Никогда еще путь к отделению не казался ей таким длинным и одновременно таким коротким, как сегодня, но она не жалела, что ей приходится оставлять его там, в комнате, спящим, а самой уходить. Она совсем не спала в эту ночь, да и он уснул не раньше шести часов, только после того, как она встала и вышла из корпуса. Еще до того как пойти в душ, она все-таки вспомнила, что ей надо поставить на место планки, которые она отодрала от окна соседней комнаты, так что ее не было около получаса, даже больше. И когда она вернулась в комнату, он уже крепко спал. Она прикоснулась губами к его спящим губам и вышла. У них впереди много времени для этого, целые годы. Скоро они поедут домой вместе — она ведь выросла в деревне и обходиться без городских удобств сможет прекрасно, ей не надо переламывать себя. К тому же Мэйтлэнд не так уж далеко от Сиднея, а жизнь на молочной ферме в Хантер-Вэлли ни в какое сравнение не идет с трудным и суровым существованием на западе среди пшеницы и овец.

Как правило, к полседьмому кто-нибудь в палате обязательно просыпался, но она к этому времени всегда уже с полчаса как была в отделении: готовила им завтрак и потихоньку расшевеливала их. Но сегодня все было тихо, все сетки, за исключением кровати Майкла, были опущены.

Сестра Лэнгтри оставила накидку и корзинку в кабинете и прошла на кухню, где уже побывал дневальный и оставил дневную порцию свежевыпеченного хлеба, банку с маслом и полную жестянку джема — опять сливового. Примус никак не хотел разжигаться, и к тому времени как она все-таки уговорила его выполнить свою единственную функцию — вскипятить воду, — все преимущества раннего душа были уже утеряны: жаркий день вместе с яростным полыханием примуса вызвали усиленное потоотделение. Приближался сезон дождей, и влажность в воздухе увеличивалась каждую неделю на двадцать процентов.

Когда чай был заварен и хлеб нарезан ломтями и намазан маслом, она поставила все, кроме чайника, на доску-поднос и понесла на веранду, а потом быстро вернулась за чайником. Теперь наконец все было готово. Хотя нет, не все. Правда, вчера вечером она была страшно зла на них и решила, что утром они не дождутся от нее жалости, но прошедшая ночь и Майкл все перевернули в ней, так что от ее решимости обойтись с ними жестко не осталось и следа. Бедные, после виски щедрого полковника они, наверно, чувствуют себя очень паршиво.

Она вернулась в кабинет, открыла ящик с лекарствами и достала пузырек с микстурой АФК. На дне плавали крупные гранулы аспирина и фенацетина, а бледно-желтый раствор кофеина поднялся наверх. Перелить кофеин в отдельную мензурку — дело минутное, так что к тому времени как они соберутся на веранде, она нальет каждому по столовой ложке раствора, и все будет в порядке. Это был старый общеизвестный трюк, практикуемый во всем мире, в свое время он спас немало репутаций молодым врачам и медсестрам.

Остановившись около комнаты Нейла, она не стала входить, а только просунула голову в дверь и позвала:

— Нейл, чай готов! Поднимайся, наше солнышко, и сияй нам!

Дух в комнате стоял отвратительный, и она побыстрее убрала голову, закрыла дверь и отправилась в палату.

Наггет уже проснулся. Он слабо улыбнулся ей, когда она откинула сетку, скрутила в узел и с натренированной легкостью зашвырнула на кольцо, где той предстояло пребывать в скомканном состоянии, пока не придет время борьбы за «Великую драпировку старшей сестры».

— Ну как дела? Прошла голова?

— Все хорошо, сестренка.

— Доброе утро, Мэтт! — весело сказала она, повторяя манипуляцию с сеткой.

— Доброе утро, Бен!

Кровать Майкла, естественно, пустовала. Она повернулась и направилась к Льюсу. Радость ее потускнела. Что она может сказать ему? И как он поведет себя во время разговора, который неминуемо должен состояться сразу после завтрака? Но Льюса на месте не было, выдернутая из-под матраса сетка неровно свисала вниз, и когда она отдернула ее, то увидела, что, хотя простыни и были смяты, но сама постель давно уже была холодной.