Сладострастие бытия

Однажды, лежа поперек кровати и свесив ногу на паркет, она с наглым видом сказала Кармеле:

– Мой жених погиб на войне. Это ужасно.

Девушка вышла из комнаты так быстро, как только смогла. «Надо было мне сказать ей что-нибудь вежливое,– подумала она.– Ведь она несчастна. И стала такой от горя. Но меня очень пугает ее взгляд».

Седовласый венгр, державший фотографию красивой женщины на ночном столике, работал в каком-то агентстве новостей. Он был постоянно печален. Он тоже следил за Кармелой, приходившей в его номер для того, чтобы задернуть шторы, и когда она оборачивалась, то видела, что взгляд его был прикован к ее икрам. Однажды, когда она случайно уронила фотографию с ночного столика, он вскочил на ноги и ужасно побледнел. Кармела извинилась и, не зная, что надо было делать при виде такого волнения клиента, спросила:

– Это ваша жена?

– Нет,– ответил журналист.– Она замужем за другим.

И он внезапно схватил дрожащими руками Кармелу за плечи. Но сразу же уронил руки и стал мотать головой; у него, казалось, больше не было смелости, и он не верил в возможное избавление от тоски. Кармела убежала.

Киноактриса, уходившая ужинать в таких красивых платьях, возвращалась в отель поздно ночью пьяной, с измятым подолом. Иногда она приводила с собой одного-двух парней, и Кармела, которую она вызывала к полудню, заставала ее в постели со всклоченными волосами и посеревшим лицом; ее нижнее белье валялось в углу. Она выглядела постаревшей лет на десять, и становилось заметно, что у нее искусственные зубы, и она была вовсе не похожа на девицу, снятую на фотографиях, которые были подсунуты под рамку зеркала.

У красивого парня из пятидесятого номера были какие-то странные приятели. Кармела однажды увидела, как жилец взял другого молодого человека за подбородок и поцеловал его в губы долгим поцелуем, а потом оба парня захохотали, увидев ее удивление.

Был еще высокий молодой брюнет, постоянно стучавший на машинке и редко выходивший из своего номера. Прислуга прозвала его «доктором». Иногда к его двери приходила устраивать скандал какая-то женщина, державшая за руку ребенка лет четырех. Он женился на ней, когда ей исполнилось шестнадцать лет, и бросил почти сразу же, найдя себе такую же молодую девицу, от которой тоже вскоре ушел и которая тоже приходила в отель и закатывала ему скандалы. Все удивлялись, почему он бросил одну ради другой, ведь они так походили одна на другую своим маленьким ростом, предрасположенностью к вульгарным выражениям, невзрослым видом и желанием играть роль жертвы. Они являлись в отель поочередно, для того чтобы требовать от него денег. Комната сотрясалась от криков и рыданий. А после скандалов сценарист снова садился писать, чтобы содержать этих двух женщин, жить с которыми он не мог.

В такие дни Кармела гляделась в зеркало и вспоминала о том, что сказала ей графиня в тот первый вечер. «Во всяком случае,– думала она,– я так же красива, как жена и любовница доктора Гарани».

Глава V

У Кармелы вошло в привычку заканчивать вечером свою работу в номере у Санциани и задерживаться там на некоторое время, чтобы поболтать с клиенткой.

Всякий раз она заставала старую даму на одном и том же месте: сидящей у окна в том же самом бархатном платье и с зеркалом в руке.

Это был единственный человек, с которым, непонятно почему, девушка чувствовала себя уверенно и в безопасности.

– Почему это они все так на меня смотрят, синьора графиня? – спросила она как-то.

– Потому что они все тебя желают,– ответила Санциани.

– О, да возможно ли такое? Чтобы желать такую бедную девушку, как я, надо быть очень несчастным человеком.

– А они как раз очень несчастны,– сказала Санциани.– Никто из них не может быть счастливым. Они все считают, что любовь – это грех.

– И даже женщины, синьора графиня? Вы считаете, что, когда одна женщина вот так смотрит на другую, она желает ее? Даже молодая американка? Возможно ли такое?

– Когда женщина не находит себе мужчину или когда она не решается его найти, она будет тереться о дерево, о стул, но скорее всего о себе подобную. Надо всегда требовать удовольствия от другого или брать это удовольствие у него самой.

– А эти господа из пятидесятого номера, синьора? Вот никогда бы не поверила, что двое мужчин могут целоваться, словно мужчина и женщина. И почему они потом смеялись, глядя на меня?

– Эти пытались насмехаться над тобой, для того чтобы отомстить за то сожаление, которое они испытывают оттого, что не могут желать тебя.