Тиски доктринерства

Уэнтик взглянул в сторону летательного аппарата, почти скрытого громадой тюрьмы. Возле хвостового винта трудились двое мужчин. Может быть приводят машину в состояние готовности к полету?

– Нынче утром я застал там Масгроува. Он хотел взлететь.

– Да ну? – резко отозвался Эстаурд. – Я говорил ему, чтобы он даже не пытался.

– Зачем сняли движители с винтами?

Эстаурд беспокойно заерзал, его рука исчезла куда-то внутрь кителя.

– Я подумал, что вы можете украсть его.

– Значит вы знали, что я умею летать?

– Да.

Что-то непонятное бросилось Уэнтику в глаза, когда он снова посмотрел на вертолет. Где-то на одной из стен тюрьмы прямо на него… Он протер глаза.

– Масгроув вел себя очень странно, – сказал он.

– Может быть.

Эстаурд встал, оперся об ограждение площадки и посмотрел в противоположном тюрьме направлении. За время их разговора облачный слой стал совсем тонким и солнце пекло во всю свою полуденную силу. Долина мерцала тепловыми токами воздуха.

Уэнтик тоже встал и посмотрел на тюрьму.

Да. Примерно посередине длины стены он увидел что-то выступающее более светлого тона, чем сама стена. При ярком солнце тускло-бурый цвет стен скрадывал этот светлый тон и он не бросался в глаза. Но сейчас он различал его очень отчетливо. Пятно цвета буйволовой кожи, почти белое. Ему не удалось определить форму, но само присутствие пятна на стене не было случайностью. Его любопытство росло. Чем же могло быть то, что он видел, явно не без умысла размещенное на совсем голой наружной стене?

Должно существовать какое-нибудь рациональное объяснение. Любопытство не ослабевало.

Когда будет время, возможно даже сегодня, он должен присмотреться к этому поближе.

Он схватил Эстаурда за руку, чтобы привлечь и его внимание, но тот вырвал ее.

– Вон там, – сказал он, – в лачуге, я спал нынешней ночью.

Уэнтик посмотрел на деревянную постройку и с удивлением заметил, что выглядит она очень маленькой. Когда он находился внутри, у него создалось ощущение бесконечной протяженности тоннелей лабиринта.

В тот раз Уэнтик дошел до состояния панического ужаса, но глядя на лачугу сейчас, был заинтригован парадоксом истинного размера и возникшего тогда ощущения.

У него появился неприятный осадок вины. В конце концов, именно его действия заставили Эстаурда провести ночь в лачуге.

– Выбраться оттуда… – заговорил он.

Эстаурд перебил:

– У меня есть карты, Элиас. Мы можем попробовать добраться до Порта-Велью, если вы захотите. Или до побережья. Что скажете?

– Не знаю. Я предпочел бы сперва взглянуть на карты.

– Есть и кое-что еще…

– Что?

– Я не уверен, – медленно заговорил Эстаурд. – Кое-что, касающееся вашего пребывания здесь. Теперь все изменилось.

– Я не понимаю.

– После вчерашнего происшествия. Вся эта стрельба и потом, когда я остался в лачуге один. Я попробовал посмотреть на вещи с вашей точки зрения. Потом, уже выйдя оттуда утром, у меня появилось ощущение, что вы уже больше не существуете.

Он ухватился рукой за ближайшее кольцо ограждения лестницы и поставил ногу на ступеньку-скобу.

– Что вы имеете в виду, Эстаурд?

– Давайте поговорим позже. – Он спустился еще на одну ступеньку. – Стало слишком жарко. Подождем, пока наступит прохлада. Приходите вечером ко мне в кабинет.

Его голова исчезла из поля зрения Уэнтика. Он стал наблюдать за спуском Эстаурда сквозь решетку площадки. Тот двигался медленно, тщательно ощупывая ногой следующую ступеньку, словно внутри у него работал моторчик, координировавший равновесие тела.

Уэнтик удивлялся характеру мыслительного процесса этого человека; он очень напоминал следование какой-то предварительной установке. Возможно вчерашняя единоличная революция Уэнтика огорчила Эстаурда сильнее, чем следовало.

Как бы там ни было, срок его заключения, похоже, истек. Эстаурд обращался теперь с ним явно иначе. Уэнтик мог представить себе этого человека в каком-то другом окружении; он вполне мог быть услужливым управляющим правительственного учреждения, которое ведает кассами выдачи штатного довольствия. Высокомерие с подчиненными, раболепие перед начальством. Но сегодня он пришел сюда и вот уходит.

Какое место он определил Уэнтику в своих новых планах? Если они у него есть.

Он облокотился спиной об ограждение и снова ощутил небольшую вибрацию площадки от шагов все еще спускавшегося Эстаурда. Солнечные лучи обжигали одну щеку, другую ласкал ветерок. Ощущение почти приятное.