Я привстаю в шезлонге и поворачиваюсь бочком, но затем осознаю всю преждевременность этого жеста и делаю вид, что хотел всего лишь взять пиво.
— Но совсем изредка, — добавляет она, заметив мое оживление. — То тут, то там.
— Зайка, но это же просто зашибись! — восклицаю я. — Я сразу догадался, что ты модель. У тебя такое узнаваемое лицо.
— Ну, я, конечно, не Хлое Бирнс, но дела у меня идут неплохо.
— Ах, Хлое… — Я сразу напускаю на себя уныние.
— О, ради бога, прости! — извиняется Марина и тут же — поскольку мне так и не удается найти что сказать — добавляет: — Короче говоря, я поехала навестить друзей, ну и там, делать все, что обычно делают туристы.
— Эй, если тянет странствовать — странствуй. Таков мой девиз, зайка.
— Почему же тогда ты плаваешь на корабле? — спрашивает Марина. — Летать боишься?
— Когда я был маленьким забитым мальчиком, я раз двадцать посмотрел «Гибель „Посейдона“», — объясняю я. — Моя любимая фраза из этого фильма это: «Боже мой! Смотрите, гигантская стена воды несется прямо на нас!»
Долгая пауза со стороны Марины, явно спровоцированная моей репликой, а затем она спрашивает:
— Это что… твой ответ?
— Я плыву в Лондон, зайка, — быстро поясняю я. — Искать одного человека. — Тут до меня кое-что доходит, я пробегаю взглядом по ее телу и добавляю: — Но я никуда не тороплюсь.
— А зачем тебе нужно найти этого человека?
— Не для протокола? Это долгая история.
— У нас полно времени.
— Ну ладно, меня собирались пригласить в ведущие одной из программ MTV…
— Что, серьезно? — спрашивает Марина, удобнее устраиваясь в шезлонге. — О чем программа?
Без малейшей заминки я выпаливаю:
— Ну, в сущности, обо мне. Моя жизнь, типа того, что я делаю в свой обычный день.
— Понятно, — тянет она несколько задумчиво.
— К тому же я слегка притомился от всей этой жизни в беличьем колесе модельного бизнеса, вдобавок слава полузнаменитости — очень тяжкая слава, так что, — я делаю многозначительную паузу, — я решил забить на все это и сказал сам себе; «Чувак, Европа совсем близко». Но я вовсе не хочу заниматься всей этой пражской байдой — ну, типа, сидеть в допотопном кафе, поставив перед собой на столик PowerBook, и обсуждать дела с девицами из род-айлендской школы дизайна. Я просто хотел писать стихи и, типа того, снять несколько клипов… оторваться от всей киберпространственной жизни. Остыть… Вернуться к корням… Вернуться обратно к корням, — я с многозначительным видом делаю глоток пива, — лечь на землю и вернуться обратно к корням.[105]
— Твоя семья из Европы? — интересуется Марина.
— Ну, в общем, я не очень-то уверен, но я вроде бы как слышал что-то в этом роде — Я выдерживаю паузу. — Насчет корней в Европе. — Я выдерживаю еще одну паузу. — Зайка, я просто ищу хоть капельку честности. — Она ничего не отвечает. — Но ее так трудно, так жутко трудно найти[106], — вздыхаю я. — Я только начинаю привыкать к тому, чтобы не отшивать охотников за автографами, а ведь к этому еще нужно привыкнуть! Мне нужно пройти курс лечения от звездной болезни. Я еще просто не привык к новому образу жизни. Видишь, какой я дерганый? Меня всего просто колотит. — Я вновь смолкаю и задумчиво прикладываюсь к моему пиву. — Теперь ты знаешь, кто я такой? — говорю я, вновь открывая номер «W» и показывая ей фотографию меня и Хлое на премьере в Радио-Сити, словно случайно прикрыв большим пальцем лицо Хлое.
— Я до сих пор не вполне поняла, кто ты такой, — говорит Марина. — Но лицо твое теперь мне кажется более знакомым.
— Я был на обложке «Youth Quake» в прошлом месяце, — объясняю я. — Ну что, помогла подсказка?
— Так ты и актер тоже?
— Да. Я умею смеяться, аплодировать и изумленно восклицать там, где этого требует сценарий. Впечатляет?
— Моя интуиция подсказывает мне, что в будущем тебя ждет «Оскар» за роль второго плана.
— Спасибо, — говорю я, а затем делаю вид, что бледнею, и переспрашиваю: — Второго плана?
Я замечаю, что тем временем вышеупомянутая пара перешептывается с режиссером, который скучнеет прямо-таки на глазах, и тут я замечаю, что Марина смотрит на них тоже, и тогда мужчина отворачивает лицо от нас и замирает, заметив, что мы на него смотрим; он кивает режиссеру, который, по-моему, напротив, совсем ничего не замечает, а затем вся троица сбивается в кучку, словно они обсуждают какой-то план.
105
Конец реплики — цитата из песни Соломона Берка «BackToMyRoots».
106
Строчки из песни Билли Джоэла «Honesty».