Гламорама

— Ну и холодно здесь! — восклицает он. — Не дом, а гребаный холодильник.

Удивленный, я смотрю на него и говорю:

— Ага… очень холодно, чувак.

В парне примерно шесть футов роста, у него темные, очень коротко подстриженные волосы, кожу покрывает немыслимо естественно выглядящий загар, и как только я замечаю эти скулы, в голове у меня немедленно возникает мысль: «Боже мой, да это же Бобби Хьюз!» Темно-зеленые глаза вспыхивают, и тут же ослепительно белая улыбка озаряет нижнюю часть лица, словно высеченную резцом скульптора.

— Давай познакомимся, — говорит он, протягивая руку, непроизвольно демонстрируя при этом бицепс на накачанном предплечье. — Меня зовут Бобби.

— Привет, чувак, — говорю я, пожимая руку. — Я Виктор.

— Извини, что ладони потные, — улыбается Бобби. — Я только что из тренажерного зала. Я и не думал, что здесь такая холодина. И черт меня подери, если я знаю, как включается отопление.

— Вот как? — тупо откликаюсь я, а затем делаю попытку кивнуть головой и говорю: — Ну, я в смысле, что вот оно как. — И после некоторой паузы: — А что, здесь есть тренажерный зал?

— Да, — показывает он кивком головы. — В подвале.

— Ах, вот оно что, — говорю я, стараясь держаться по возможности непринужденно. — Это круто… чувак.

— Все остальные ушли в магазин, — говорит он, вновь усаживаясь за компьютер и поднося банку диетической колы к губам. — Тебе повезло, что ты к нам попал, — сегодня вечером готовит Брюс. Кстати, хочешь позавтракать? — говорит он, вновь поворачиваясь ко мне. — По-моему, в кухне где-то валяется пакет с круассанами и, возможно, осталось немножко апельсинового сока, если его только не выпил Бентли.

Следует пауза.

— Все в порядке, я ничего не хочу, — роняю я безразлично.

— А может, тебе нужна «Кровавая Мэри»? — улыбается Бобби. — Или визин? Что-то у тебя глазки красненькие, дружок.

— Нет, нет… — Я выдерживаю паузу, застенчиво улыбаюсь, делаю глубокий вдох, затем медленно выдыхаю воздух. — Все в порядке. Все клево.

— Ты уверен, дружище? — спрашивает он.

— Ага.

Бобби Хьюза исключили из Йельского университета после первого семестра за «буйное поведение», и тогда он начал довольно успешно работать моделью у Cerutti (тогда ему было восемнадцать), а затем в одночасье сделал стремительную карьеру, став любимой мужской моделью Armani, за чем последовали несколько контрактов на миллионы долларов — суммы, неслыханные для мужчины в этом бизнесе в ту эпоху. Последовал знаменитый рекламный плакат Hugo Boss, на котором Бобби дурачится перед камерой, а в нижней части подпись: «Неужели хоть кто-то заметил?» красными неоновыми буквами, затем исторический ролик Кельвина Кляйна, в котором Бобби просто стоит, покашливая, в одном нижнем белье с потерянным видом, в то время как женский голос за кадром шепчет: «Я реквизирую твое эго», затем обложка «GQ», где лицо Бобби, невозмутимое, с непроницаемым взглядом, повторялось бесконечно в самых различных ракурсах. Он сыграл роль красивого мальчика в двух клипах Мадонны, «грустного неприкаянного молодого человека» в клипе Белинды Карлайл и еще ряд персонажей с нагим торсом в других клипах, поскольку обладал потрясающим брюшным прессом задолго до того, как кто-либо начал обращать особое внимание на торс, — скорее всего именно с него и началось всеобщее помешательство на этом вопросе. За свою карьеру он тысячи раз вышел на подиум, заработав прозвище «Гвоздь показа». Его фотография присутствует на обложке последнего альбома The Smiths «Unfortunately». В Японии существует фан-клуб Бобби Хьюза. На него работал великолепный пресс-агент, который всегда проталкивал идею, что под поверхностным образом мальчика-серфера в случае Бобби скрывается «живой ум» и «многогранная личность». Какое-то время в восьмидесятых он оказался самой высокооплачиваемой мужской моделью, просто потому, что у него было самое красивое лицо, модная внешность и совершенное тело. Календарь с ним продался тиражом в несколько миллионов.

Зимой 1989 года он дал свое последнее интервью журналу «Esquire». Именно в нем он заявил несколько агрессивно: «Я точно знаю, чем собираюсь заниматься и как», после чего он практически сошел с горизонта нью-йоркской моды — все это произошло еще до того, как я начал жить в Нью-Йорке, до того, как меня стали знать под именем Виктора Варда, до того как мы повстречались с Хлое, до того как моя жизнь начала принимать свои нынешние очертания и размах. Время от времени какая-нибудь крупнозернистая фотография Бобби проскакивала в некоторых европейских модных журналах (Бобби Хьюз на посольском приеме в Милане, Бобби Хьюз стоит под дождем на Вардур-стрит в зеленом плаще от Paul Smith, Бобби Хьюз играет в волейбол на пляже в Каннах или же, одетый в смокинг, курит сигарету, любуясь закатом в холле отеля на мысе Антиб, Бобби Хьюз спит, развалившись в кресле хвостового салона «конкорда»), и, поскольку он совсем перестал давать интервью, в таблоидах все время циркулировали слухи о его помолвке с Тиффани-Эмбер Тиссен, о том, как он «почти» увел Лиз Херли у Хью Гранта, или о том, как он увел Эмму Томпсон у Кеннета Брана. Кроме того, он, по слухам, не вылазил из садомазохистских баров в Санта-Монике. Опять-таки по слухам, его намечали на главную роль в продолжении «Американского жиголо». По слухам, он вбухал то, что оставалось от его состояния, после приобретения прогоревшей сети ресторанов, игры на скачках и кокаина, в яхту, которую он назвал «Животная красота». По слухам, он вновь собирался выйти на подиум в возрасте, который, мягко выражаясь, является для этого «проблемным». Но эти слухи не подтвердились.