155  

— Да что ты, чувак, это большая честь для меня.

— Ты рулишь, чувак.

— Нет, чувак, это ты рулишь.

— Да ладно. Ты рулишь, Виктор.

— Никогда бы не поверил, что сам Бобби Хьюз скажет мне, что я рулю, — шепчу я, задыхаясь от счастья. — Нет, это ты рулишь.

Бобби обнимает меня, и когда он пытается сделать шаг назад, я продолжаю обнимать его, потому что никак не могу остановиться.

Водитель выходит, чтобы открыть мне дверь, и я узнаю в нем того самого парня, который встречал меня в Саутгемптоне (эту сцену позже вырежут). Он рыжий и выглядит очень клево.

— Слушай, Виктор… — говорит мне Бобби, когда я начинаю садиться в лимузин.

— Что, чувак? — оборачиваюсь я.

— Ты говоришь по-французски? — интересуется он. В темноте его почти не видно.

У меня уходит тридцать секунд на то, чтобы выдавить из себя:

— Un… petit peu.[112]

— Отлично, — говорит Бобби, исчезая во мраке. — Из нас, впрочем, тоже никто почти не говорит.

И вечер начинает близиться к своему логическому завершению.

4

В лимузине, мчащемся по направлению к Чарринг-Кросс-роуд, звучит песня Everything But The Girl «Wrong», пока я изучаю маленький белый конверт, который Бобби дал мне для передачи Сэму Хо; внутри явно прощупываются ключи, завернутые во что-то вроде записки, но поскольку я очень уважаю Бобби, мне даже и в голову не приходит открыть его, и вот наступает одиннадцать часов, и лимузин сворачивает на залитую дождем дорожку, где табличка с надписью DANCETERIUM и нарисованной под ней волнистой чертой направляет нас к заднему входу в «Pylos». Фигуры под зонтами толпятся перед ограждением у входа, а за ограждением стоит типичный «вышибала» — в данном случае облаченный в рубашку в китайском стиле от Кэйзли Хейфорда, парик a la Мария-Антуанетта и черную куртку с надписью «ПРОШЕЛ ЧЕРЕЗ АД», вышитой на груди красными буквами — орет в мегафон: «Ни один больше не войдет!», но тут он замечает меня, и я выпрыгиваю из лимузина, прохожу в возникающую передо мной пустоту и говорю склонившемуся ко мне вышибале:

— Я — друг Бобби Хьюза.

Громила кивает мне и поднимает веревочку, прошептав при этом что-то в рацию, и я спускаюсь вниз по ступенькам, где сразу за дверями какая-то юная особа явно модельного типа, что сразу считывается по ее манере одеваться (одежда в духе Вивьен Вествуд эпохи семидесятых и шуба из искусственного меха), и, судя по всему, невероятно скучающая, ведет меня в комнату VIP по петляющим коридорам и проходам, тускло освещенным инфракрасным светом, которые заполнены студентами-дизайнерами, застывшими в трансе перед мерцающими узорами, изображенными там и тут по стенам, а когда мы спускаемся еще ниже, атмосфера внезапно становится влажной, и мы проходим мимо кучки подростков, склонившихся над монитором компьютера, и дилера, торгующего таблетками экстази, а затем дверь захлопывается у нас за спиной, и мы оказываемся на стальном подиуме, где под нами на гигантском танцполе клубится огромная толпа, и вот мы проходим мимо диджейской кабинки с четырьмя вертушками, где какой-то легендарный диджей ваяет безупречный драм-энд-бейс — ритмичный, с бухающими низами — в компании своего ученика — того самого ямайского парнишки, о котором в последнее время так много говорят, и сегодня их сет наверняка транслируют в прямом эфире сотни пиратских радиостанций по всей Англии, а золотое сияние стробоскопов, сорвавшихся с цепи, создает иллюзию того, что вся комната вращается вокруг своей оси, и я чуть не теряю равновесие, но в это время моя провожатая уже пропихивает меня между двумя мордоворотами, стоящими на часах, в комнату VIP, но когда я пытаюсь завязать с ней разговор: «Популярное, судя по всему, местечко?», она поворачивается ко мне спиной, бормоча под нос:

— Сегодня вечером я занята.

За шторкой, закрывающей проход, обнаруживается нечто, весьма похожее на зал ожидания в аэропорту, почему-то освещенный как дискотека и снабженный кабинками с обивкой из темно-красного бархата, черную етену украшает огромный плакат с лилово-призрачной надписью «ПЛОДИТЕСЬ», и с десяток работников звукозаписывающих компаний Соединенного Королевства в прикидах, словно позаимствованных со съемок «Безумного Макса», проводят под ним время в компании татуированных моделей из Голландии, а старшие менеджеры из Polygram делятся бананами и распивают психокибертропные напитки вместе с редакторами глянцевых журналов, и добрая половина звезд прогрессивной британской хип-хоп-сцены, облаченных в школьную девчачью форму, отплясывает с бухгалтерами модельных агентств, гострайтерами, статистами, тусовщиками и просто интересными людьми со всего мира. Папарацци охотятся за знаменитостями. В VIP-комнате стоит такой холод, что зуб на зуб не попадает, и у всех присутствующих изо рта вырывается пар.


  155  
×
×