Гламорама

Тень пошевельнулась.

Она ждет. Терпеливо ждет.

Я подхожу к кровати.

Продолжая беззаботно насвистывать, я наклоняюсь к тумбочке и, посмеиваясь про себя, делаю вид, что никак не могу развязать шнурки на ботинке. Тем временем я засовываю руку в ящик и достаю оттуда «вальтер» двадцать пятого калибра с навинченным на него глушителем.

Я бреду обратно в ванную.

Я считаю про себя.

Пять, четыре, три…

Внезапно я меняю направление и иду прямо на ширму с пистолетом в руке.

Подняв пистолет на уровень головы, я стреляю. Два раза подряд.

Сдавленное рычание. Звук льющейся жидкости — это струя крови ударяется об стену.

Человек, одетый в черное, половина его лица разворочена пулей, падает вперед, опрокидывая ширму, сжимая маленький пистолет в затянутой в перчатку правой руке.

Я уже совсем собираюсь наклониться и вынуть пистолет из его пальцев, как шорох у меня за спиной заставляет меня стремительно обернуться.

Еще одна тень в черном зависла над кроватью в беззвучном прыжке. В ее руке нож, занесенный для удара.

Я приседаю, одновременно целясь из пистолета.

Первая пуля пролетает мимо и разбивает зеркало в стиле чиппендейл.

Но когда человек в черном уже падает на меня, вторая пуля попадает ему в лицо и отбрасывает его назад.

Человек в черном падает на ковер и дрыгает ногами. Я, пошатываясь, подхожу к нему и вгоняю ему две пули в сердце. Он тут же затихает.

— Блин, блин, блин, — бормочу я, пытаясь найти в темноте на ощупь мой мобильник, затем нахожу его и, на ходу вспоминая полузабытый номер, пытаюсь набрать его.

С третьей попытки в трубке раздается сигнал приема. Тяжело дыша я набираю код.

— Быстрее, быстрее!

Еще один сигнал. Еще один код. А затем я набираю еще один номер.

— Это ДЭН, — говорю я в трубку.

Я жду.

— Да. — Я слушаю. — Да.

Я называю адрес. Я говорю:

— Код 50.

Я вешаю трубку. Я выключаю воду в ванной и быстро собираю сумку с вещами на эту ночь. Я проведу ее в гостинице «Carlyle».

0

На следующий вечер я ужинаю с Евой в сверхмодном новом японском ресторане рядом с Сохо в новой зоне развлечений на Хустон-стрит; Ева, терпеливо ожидая, пьет зеленый чай в кабинке, расположенной в битком набитом главном зале, а рядышком с ней лежит на столе аккуратно сложенный вечерний выпуск завтрашнего «New York Observer» (с благожелательной в высшей степени статьей про моего отца, которая на самом-то деле про нового Виктора Джонсона и про все, чему он научился). Метрдотель с преувеличенным энтузиазмом, держа меня за руку, рассыпаясь в соболезнованиях и, рассказывая мне о том, насколько я ультракрут, проводит меня в кабинку. Я воспринимаю все это как должное и, поблагодарив его, усаживаюсь рядом с Евой. Мы улыбаемся друг другу. Я не забываю поцеловать ее. Я совершаю все положенные действия, поскольку весь зал смотрит на нас, и, собственно говоря, ради этого мы и сели в кабинку, ради этого мы и пришли сюда.

Я заказываю марочное холодное саке и сообщаю Еве, что мне дали роль в «Коматозниках 2». Ева говорит, что она очень рада за меня.

— И где же твой приятель сегодня вечером? — спрашиваю я, улыбаясь.

— Его нет в городе, — уклончиво отвечает Ева.

— А где он?

— Он уехал на «Фудзи рок фестиваль», — отвечает она, закатывая глаза и отпивая из чашки зеленый чай.

— У меня туда тоже кое-кто из знакомых поехал.

— Может быть, они поехали вместе?

— Кто знает?

— Да, — говорит она, открывая меню. — Кто знает?

— Если кто и знает, то уж точно не мы.

— Это уж точно.

— Ты выглядишь великолепно.

Она ничего не отвечает.

— Ты меня слышишь? — спрашиваю я.

— Великолепный костюм, — отвечает она, не поднимая глаз.

— Поговорим о шмотках?

— О тебе много пишут в последние дни, — говорит Ева, ткнув пальцем в «Observer»: — За тобой повсюду следуют папарацци.

— Жизнь не сводится к темным очкам и автографам.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Разве не смешны все эти люди? — спрашиваю я, делая жест в сторону зала.

— Ну, не знаю, — говорит она. — Примитивность всегда утешает. Чувствуешь себя снова студенткой.

— Почему это?

— Потому что понимаешь, что, общаясь с тупицами, начинаешь сам себе казаться очень умным, — объясняет она. — По-моему, в этом заключается весь смысл высшего образования.

— Где ты был, когда мы ловили свой кайф? — бормочу я себе под нос, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из присутствующих в зале.