Пляж

— Никаких «наверное». Ты живешь в Беверли-Хиллз и в прошлом году получила несколько «оскаров».

— Это хорошо.

— Да, но не забывай, что на другой планете твой фильм потерпел провал.

— Что?

— Он провалился. На тебя обрушились критики, киностудия понесла убытки, а ты ушла в запой и наглоталась наркотиков. Очень неприглядная картина.

Франсуаза легла на бок и взглянула на меня.

— Расскажи мне о других мирах, — прошептала она. Когда она улыбалась, ее зубы в лунном свете отливали серебром.

— Я еще много чего могу рассказать, — ответил я.

Этьен зашевелился и вновь повернулся на другой бок.

Я наклонился и поцеловал Франсуазу. Она отпрянула. Или засмеялась. Или тряхнула головой. Или, закрыв глаза, поцеловала меня в ответ. Этьен проснулся и открыл рот, не веря своим глазам. Этьен все спал. Я спал, когда Франсуаза поцеловала Этьена.

На расстоянии множества световых лет от наших сделанных из мешков для мусора постелей и мерного шума прибоя происходили все эти события.

После того как Франсуаза закрыла глаза, а ее дыхание стало ровным, я поднялся со своей полиэтиленовой простыни и направился к морю. Я постоял на мелководье, медленно погружаясь в воду по мере того, как волна уносила с собой песок. Огни Самуя пылали на горизонте, похожие на солнечный закат. Звезды висели так же, как у меня дома на потолке.

Страх

Мы отправились дальше сразу же после завтрака. Он состоял из половины плитки шоколада на человека и холодной лапши, на размягчение которой мы истратили большую часть воды из наших фляжек. Слоняться без дела не имело смысла. Нам нужно было найти источник пресной воды; кроме того, согласно карте мистера Дака, пляж находился на противоположном берегу острова.

Сначала мы шли вдоль берега, надеясь обойти остров по окружности. Вскоре, однако, песок сменился островерхими скалами, которые затем превратились в непреодолимые утесы и ущелья. Потеряв таким образом драгоценное время, мы попытались обойти остров с другой стороны, пока солнце еще поднималось ввысь. Здесь мы натолкнулись на такой же барьер. У нас не осталось другого выхода, кроме как пробираться в глубь острова. Нашей целью было найти проход между горными пиками, поэтому мы закинули мешки на плечи и начали пробираться сквозь джунгли.

Первые двести-триста метров от берега были самыми трудными. Пространство между пальмами заросло странного вида ползучим кустарником с крошечными, но острыми, как бритва, листьями. Нам не приходилось выбирать, и мы стали продираться через него. По мере продвижения вперед рельеф делался более гористым, и пальмы стали попадаться реже, чем другая разновидность деревьев. Эти были похожи на заржавевшие, обвитые плющом космические ракеты; корни деревьев возвышались метра на три над землей и расходились веером подобно хвостовым стабилизаторам ракеты. Чем меньше солнечного света проникало через лиственный шатер, тем скуднее становилась растительность на земле. Иногда путь нам преграждали густые заросли бамбука, но мы быстро находили звериную тропу или проход, проделанный упавшей веткой.

После рассказов Зефа о джунглях, в которых росли растения Юрского периода и жили птицы с причудливым оперением, я был несколько разочарован реальностью. Меня не покидало ощущение, что я гуляю в каком-то английском лесу, раз в десять уменьшившись в размерах. Правда, здесь попадались и экзотические вещи. Несколько раз мы видели маленьких коричневых обезьян, которые быстро лазили по деревьям. Над нами висели похожие на сталактиты лианы, будто перенесенные сюда из фильмов о Тарзане. Здесь было очень влажно: вода каплями стекала по шее, прибивала волосы, приклеивала наши майки к груди. Воды было так много, что наши полупустые фляги уже не заботили нас. Встаешь под ветку, встряхиваешь ее — и можешь сделать два хороших глотка, а также принять настоящий душ. От меня не ускользнула ирония обстоятельств: во время плавания мы сохранили свою одежду сухой лишь для того, чтобы она промокла во время нашего путешествия в глубь острова.

Через два часа мы оказались перед очень крутым подъемом. Мы были вынуждены, взбираясь на него, буквально цепляться за жесткие стебли папоротников, чтобы не соскользнуть вниз по грязи и опавшим листьям. Этьен первым взобрался на вершину и исчез за гребнем. Через несколько секунд он вернулся и оживленно поманил нас рукой: