Мэйфейрские ведьмы

Конечно же, меня переполняло глубочайшее и искреннее горе, а в душе бушевала свирепая ярость против тех, кто осмелился лишить Стюарта жизни.

Что следует предпринять? Пожалуй, этот вопрос был на тот момент самым главным. Естественно, поговорить со Стеллой. Но, прежде чем я встречусь с ней, необходимо провести дальнейшее обследование дома. В какой мере мне удастся это сделать? И как быть с предостережением Стюарта? Иными словами, какова степень опасности и к чему мне готовиться?

Так я сидел, погруженный в размышления, краем глаза следя в зеркале за происходящим в холле, где в вихре удовольствий и развлечений по-прежнему сновали десятки, если не сотни, людей. И вдруг до меня дошло, что в непосредственной близости от меня что-то радикальным образом изменилось.

Медленно подняв взгляд, я увидел в зеркале чье-то отражение – высокого роста фигуру. Вздрогнув от неожиданности, я резко обернулся. Никого. Однако отражение в потемневшем и помутневшем стекле не исчезло.

Из призрачного мира Зазеркалья на меня внимательно смотрел мужчина. По мере того как я вглядывался в него, чувствуя, как вскипает в крови адреналин и обостряются все ощущения, образ незнакомца проступал все явственнее. Теперь я мог отчетливо видеть, что это бледный как смерть молодой человек с темно-карими глазами, взгляд которых, исполненный гнева и угрозы, был обращен прямо на меня.

Наконец образ проступил в полную силу. И показался мне таким реальным, живым, как будто действительно принадлежал обыкновенному смертному человеку, которому вздумалось спрятаться в расположенной за зеркалом нише, а потом вынуть стекло и наблюдать за мной сквозь пустую раму.

За все долгие годы службы в Таламаске никогда еще мне не приходилось сталкиваться с призраком, способным столь отчетливо проявиться. На вид мужчине можно было дать лет тридцать. Чистое, без изъяна лицо с румянцем на щеках и голубоватыми тенями под глазами, мягкие линии красиво очерченного, чуть ярковатого рта… Мне были видны даже микроскопически тонкие черточки на губах и следы от недавней щетины на гладко выбритом подбородке. Покрой одежды в целом на редкость старомодный, и это впечатление еще более усиливали белоснежный стоячий воротник сорочки и нарядный шелковый галстук. Волнистые волосы лежали в некотором беспорядке, как будто он только что провел по ним рукой и слегка взъерошил.

И тем не менее картина в целом выглядела поистине ужасающе, ибо передо мной было не человеческое существо и не отражение в зеркале или нарисованный художником портрет. Это было нечто гораздо более удивительное и, несмотря на свое безмолвие, живое.

Карие глаза пылали ненавистью. Поймав на себе мой взгляд, мужчина гневно скривил губы, а через мгновение рот его исказила гримаса ярости.

Намеренно медленно я поднял руку и прижал ко рту носовой платок.

– Это ты убил моего друга, бесплотный дух? – прошептал я, испытывая необычайно сильное воодушевление и возбуждение перед лицом опасности. – Ну же, отвечай мне!

И тут я увидел, что он начал слабеть, становясь все более прозрачным, постепенно лишаясь способности двигаться. Его прекрасно вылепленное и выразительное лицо медленно превращалось в лишенную каких-либо эмоций маску…

– Ну уж нет, призрак, от меня ты так легко не отделаешься и не избавишься, – прошептал я. – На твоем счету уже двое, не так ли? Петир ван Абель и Стюарт Таунсенд. Или скажешь, что я не прав?

У него, насколько я мог судить, уже не было сил, чтобы ответить. И вдруг за моей спиной с шумом захлопнулась дверь, ведущая в холл, а старинное зеркало задрожало, потемнело и в конце концов приняло свой обычный вид.

Я отчетливо услышал позади чьи-то шаги, не заглушаемые китайским ковром, который закрывал лишь часть пола. Потом они зазвучали тише. В висевшем передо мной зеркале теперь отражались только полки с книгами и часть обстановки библиотеки.

Обернувшись, я увидел идущую по ковру женщину. Взгляд ее, исполненный гнева, был прикован к зеркалу. Чувствовалось, что она крайне смущена и расстроена. Это была Стелла. Она на несколько мгновений задержалась перед зеркалом, пристально вглядываясь в мутное стекло, потом обратилась ко мне:

– Что ж, вы можете рассказать об этом своим друзьям в Лондоне. Ведь вы намерены это сделать? – В ее голосе звучали истерические нотки. – Опишите им все, что видели!

Ее трясло как в ознобе, так сильно, что дрожала даже бахрома на платье. Рукой Стелла крепко сжимала у самой шеи огромный изумруд.