Мэйфейрские ведьмы

И вновь повторилась все та же история: Дейрдре поместили в лечебницу Святой Анны, где она провела неделю. После выписки из лечебницы она поселилась в доме Кортланда в Метэри.

По воспоминаниям членов семейства, Карлотта пребывала в полной растерянности. Судье Бирнсу и его жене она пожаловалась, что потерпела полное поражение со своей племянницей и опасается, что девочка «никогда уже не оправится».

В один из субботних дней Беатрис Мэйфейр отправилась в особняк на Первой улице и обнаружила Карлотту в одиночестве сидящей в темном зале. Шторы были плотно задернуты. Карлотта отказалась с ней разговаривать.

– Уже потом я поняла, что она неотрывно смотрела на то место, где в прежние времена, когда прощальные церемонии еще проходили в особняке, устанавливали гроб с усопшим, – рассказывала Беатрис. – В ответ на все мои вопросы я услышала лишь «да», «нет» и «г-м-м». А потом пришла эта ужасная Нэнси и предложила мне чай со льдом. Я сказала, что, пожалуй, выпью, и, видя, как она принялась суетиться, добавила, что могу все сделать сама. Но она не позволила, заявив, что тете Карл это не понравится.

Подавленная мрачной атмосферой, царившей в доме, и едва ли не оскорбительным к себе отношением, Беатрис покинула особняк и поехала в Метэри, в дом Кортланда на Кантри-Клаблейн, чтобы повидаться с Дейрдре.

Этот дом, построенный Кортландом еще в молодые годы, с тех пор служил неизменным пристанищем его семье. Кирпичный особняк с белыми колоннами и французскими окнами, оснащенный всеми «современными удобствами», впоследствии перешел к сыну Пирса Райену Мэйфейру, который владеет им до сих пор. Шеффилд и Эжени Мэйфейр вместе с Кортландом прожили в нем много лет. В этом доме родилась и их единственная дочь, Элли Мэйфейр, которая впоследствии стала приемной матерью для ребенка Дейрдре – Роуан.

К тому времени, о котором идет сейчас речь, Шеффилда уже не было в живых – он скончался от инфаркта. Эжени тоже давно умерла. А Элли жила в Калифорнии и незадолго до этого вышла замуж за юриста по имени Грэм Франклин. Особняк в Метэри остался в полном распоряжении Кортланда.

Как единодушно утверждают все, кому довелось там побывать, дом производил очень приятное впечатление и буквально дышал радостью: яркие тона, красивые, с веселыми рисунками обои на стенах, традиционная мебель и множество книг поднимали настроение и хозяевам, и гостям. Сквозь широко распахнутые французские окна можно было полюбоваться парком с бассейном и зеленой лужайкой перед парадным входом.

Конечно, никто в семье не сомневался, что лучшего места, чем особняк в Метэри – полная противоположность мрачному дому в Садовом квартале, для Дейрдре и быть не может. Кортланд заверил Беатрис, что девочка прекрасно отдохнет там от всех проблем, порожденных главным образом больным воображением Карлотты и той атмосферой чрезмерной таинственности, которую та всегда создавала.

– Только он не рассказывает мне, что же происходит на самом деле, – жаловалась Беатрис в разговоре с Джулиетт. – Никогда не объяснит толком. Что он подразумевает под «атмосферой чрезмерной таинственности»?

Беатрис часто звонила в Метэри и подробно расспрашивала горничную о том, что происходит в доме. Та уверяла, что с Дейрдре все в порядке, что выглядит она прекрасно. Однажды у нее даже был гость – очень симпатичный молодой человек. Правда, служанка видела его лишь мельком – он прогуливался с Дейрдре по саду, – но успела заметить, что гость красив и хорошо одет – настоящий джентльмен.

– Интересно, кто бы это мог быть? – недоумевала Беатрис, пересказывая сообщение за ленчем Джулиетт Мильтон. – Неужели тот же негодяй, который проник в монастырский сад и доставил ей столько неприятностей в пансионе Святой Розы?

«Мне кажется, – писала Джулиетт своему лондонскому корреспонденту, – что никто в этом семействе до сих пор не догадывается о наличии у девочки любовника. Явно одного-единственного, весьма примечательного, изысканного и необычного, но при этом легкоузнаваемого. Ведь ее неоднократно видели в его обществе, и все описания почти слово в слово повторяют друг друга».

Здесь очень важно отметить, что Джулиетт Мильтон никогда не доводилось слышать что-либо о связи семейства Мэйфейр с призраками, ведьмами, проклятиями и тому подобными проявлениями сверхъестественного. Они с Беатрис не сомневались в реальности таинственного незнакомца.

В то же самое время пожилые обитатели Ирландского канала, собравшись за кухонными столами, обсуждали «Дейрдре и того человека», однако под словами «того человека» они подразумевали вовсе не реальное человеческое существо. Престарелая сестра отца Лафферти кое-что знала о «том человеке» и пыталась поговорить о нем с братом, но он отнесся к ее мнению с недоверием и не захотел выслушать. Так что ей пришлось ограничиться беседой на эту тему со старым другом Дейвом Коллинзом и нашим агентом, который после воскресной мессы встретил ее на Констанс-стрит и проводил до самого дома.