Мэйфейрские ведьмы

Тем из родственников, кто приходил навестить Дейрдре, говорили примерно то же, что и Пирс в своей речи на похоронах отца: Дейрдре больна и слишком слаба, чтобы принимать кого бы то ни было. Она не захотела видеть даже Кортланда и до сих пор не знает – и ни в коем случае не должна узнать – о его смерти.

– Вы только посмотрите на эти потемневшие от старости ступеньки, – говорила Дорогуша Милли Беатрис. – Кортланду следовало воспользоваться лифтом. Но он его не признавал. А ведь если бы не его упрямство, ничего бы не случилось.

Фамильное предание ныне гласит, что все члены семьи одобряли решение о передаче ребенка на воспитание Элли Мэйфейр и считали его наилучшим выходом из создавшегося положения. Внук Кортланда Райен Мэйфейр, высказывая всеобщее мнение о том, что деду не следовало вмешиваться в это дело, прямо заявил:

– Из бедняжки Дейрдре вышла бы не лучшая мать, чем из Безумной из Шайо ^{29} . Но мне кажется, что дед чувствовал себя виноватым. Ведь это он увез ее в Техас. И ему хотелось быть уверенным, что она отказывается от ребенка по собственной воле. Хотя, наверное, мнение Дейрдре на этот счет не имело первостепенного значения.

Сам я в то время со страхом ожидал любых вестей из Луизианы. Лежа по ночам без сна в своей комнате в Обители, я беспрестанно вспоминал Дейрдре и пытался найти хоть какой-нибудь способ выяснить, что думает и чувствует она, чего хочет на самом деле. Скотт Рейнольдc еще более решительно, чем всегда, возражал против малейшего вмешательства с нашей стороны в дела Мэйфейров. Дейрдре знала, как с нами связаться. Кортланд тоже. Знала это и Карлотта Мэйфейр. Мы сделали все, что в наших силах.

Только в январе 1988 года, то есть почти тридцать лет спустя, школьная подруга Дейрдре Рита Мей Двайер рассказала мне, как отчаянно, но безрезультатно пыталась связаться со мной Дейрдре.

Тогда, в 1959 году, Рита Мей только что вышла замуж за сына владельца похоронной конторы «Лониган и сыновья». Узнав, что Дейрдре вернулась домой, что она беременна и что отец ребенка погиб, Рита Мей набралась храбрости и отправилась в особняк на Первой улице. Как и всем прочим визитерам, ей было отказано во встрече с Дейрдре, однако перед самым уходом Рита Мей все же увидела подругу. Та выбежала на площадку лестницы и умоляла о помощи.

– Рита Мей, они собираются отобрать у меня ребенка! – кричала Дейрдре, в то время как мисс Нэнси тащила ее наверх. – Рита Мей, позвони этому человеку. Попроси его помочь мне. – Она бросила вниз маленький клочок картона.

Карлотта фурией налетела на Риту Мей, пытаясь отнять у нее этот клочок, оказавшийся чьей-то визитной карточкой. Однако ценой нескольких прядей выдранных волос и многочисленных царапин на лице девушке удалось победить злобную старуху и убежать из ужасного особняка.

Только оказавшись у себя дома, она обнаружила, что прочитать что-либо на визитке практически невозможно: часть ее была оторвана во время борьбы с Карлоттой Мэйфейр, а то, что осталось, Рита Мей так крепко сжимала в потной от напряжения руке, что написанное превратилось в неразборчивые каракули на смятом клочке картона. Ей удалось прочесть только слово «Таламаска» и мое имя.

Лишь в 1988 году, когда на похоронах мисс Нэнси я случайно встретил Риту Мей и вручил ей свою визитку, точную копию той, что когда-то была у Дейрдре, миссис Лониган вспомнила о хранящемся у нее клочке картона и позвонила мне в отель, чтобы рассказать о том, что произошло в оставшийся теперь уже в далеком прошлом, но по-прежнему памятный для нее день.

Для меня было истинным потрясением узнать, что Дейрдре напрасно молила о помощи, в то время как я, проводя ночь за ночью без сна в своей постели, только и делал, что искал хоть какой-нибудь способ связаться с ней и оказать эту самую помощь. «Я должен помочь Дейрдре, – думал я тогда, тридцать лет тому назад. – Но как? Я не могу, не смею и не осмелюсь это сделать. И едва ли добьюсь успеха». Воспоминания буквально разрывали мне сердце.

А ведь действительно, несмотря на все свои старания, в то время я вряд ли мог повлиять на ход событий. Если даже Корт-ланду не удалось предотвратить беду, разумнее всего предположить, что и мне было бы не по силам воспрепятствовать жестокости. Однако в своих снах я видел, как увожу Дейрдре из особняка на Первой улице в Лондон, я видел ее рядом с собой, совершенно здоровую и счастливую.

В реальной жизни все произошло иначе.

В пять часов утра седьмого ноября 1959 года Дейрдре родила дочь, Роуан Мэйфейр, совершенно здоровую светловолосую девочку весом девять фунтов и восемь унций ^{30} . Когда через несколько часов после родов Дейрдре очнулась от общего наркоза, возле ее кровати стояли Элли Мэйфейр, отец Лафферти и Карлотта Мэйфейр. Кроме них в палате находились две сестры милосердия, которые впоследствии и рассказали сестре Бриджет-Мэри обо всем, что там произошло.

---