Мэйфейрские ведьмы

Он был очень недоволен мною.

– Я не понимаю! – воскликнул я и проснулся, разбуженный собственным криком. Я огляделся и с удивлением увидел, что в комнате, кроме меня, никого нет, что беседа со Стюартом была только сном.

Но я действительно многого не понимаю. Не понимаю, почему Кортланд пытался убить меня. Ради чего такой человек, как он, решился прибегнуть к столь крайней мере? Я не знаю, что на самом деле случилось со Стюартом. Не знаю, почему Стелла в отчаянии умоляла Артура Лангтри увезти ее из особняка на Первой улице. А что сделала Карлотта с Антой? Правда ли, что Кортланд – отец Стеллы, Анты и дочери Дейрдре? Вопросы, вопросы, вопросы… Ответов на них я не знаю до сих пор.

Однако в одном я совершенно уверен. Настанет день, когда Роуан Мэйфейр, несмотря на клятву, данную ею Элли, вернется в Новый Орлеан. И если это произойдет, она захочет узнать правду. Боюсь, что я единственный – мы все в Таламаске единственные в своем роде, – кто сможет в полном объеме поведать ей печальную повесть – историю семейства Мэйфейр.

Эрон Лайтнер,

Таламаска,

Лондон,

15 января 1989 г.

14

Церемония казалась бесконечной. Все происходило словно в ином мире или во сне – странный, причудливый, мрачный и в то же время прекрасный ритуал… Наконец все вышли на улицу, и кавалькада лимузинов медленно поползла по узким, лишенным зелени улочкам.

Длинные, неуклюжие, сверкающие лаком автомобили в строгом порядке выстроились перед высокими кирпичными стенами церкви Успения Богоматери, рядом с которой виднелись давно заброшенные, заросшие сорняками строения старой школы, зиявшие пустыми, без стекол, окнами.

Карлотта встретила их на ступенях церкви. Высокая, сухощавая, она стояла, тяжело опираясь на палку, крепко обхватив ее набалдашник покрытой пятнами, морщинистой рукой. Небрежным жестом отодвинув в сторону стоявшего рядом седовласого человека с голубыми глазами, Карлотта поманила Роуан к себе.

Прежде чем отойти, мужчина – внешне он выглядел не намного старше Майкла – бросил тревожный взгляд на Карлотту, торопливо пожал Роуан руку и шепотом представился:

– Райен Мэйфейр.

Роуан догадалась, что это отец Пирса.

Вслед за гробом участники церемонии медленно и торжественно вошли под готические своды. Стены просторного нефа гулко отражали звук шагов, сквозь витражи окон лился мягкий свет, в лучах которого, казалось, оживали искусно исполненные статуи святых.

Даже в Европе Роуан редко доводилось видеть такую изумительную красоту. Ей вдруг вспомнились рассказы Майкла о великолепном убранстве огромных, как соборы, церквей его детства. Неужели эта – одна из них?

К заупокойной мессе собралось до тысячи человек.

Суровая старуха села рядом с Роуан, но до сих пор не произнесла ни слова. Теперь она привычно держала в иссохших, хрупких с виду руках тяжелую книгу с множеством красочных и в то же время мрачных изображений различных святых. Голову Карлотты прикрывала маленькая шляпка из черного фетра, а седые, но по-прежнему густые волосы были скручены сзади в пучок. В эти минуты Роуан очень не хватало присутствия рядом Эрона Лайтнера, но тот предпочел оставаться в тени возле самых дверей. Беатрис Мэйфейр тихо всхлипывала во втором ряду. Сидящий по другую руку от Роуан Пирс задумчиво рассматривал статуи святых в алтарном приделе и парящих высоко над ними ангелов. Его отец тоже пребывал в некоем подобии транса и лишь однажды обернулся, скользнув невидящим взглядом по лицу Роуан.

Сотни людей по очереди поднимались, чтобы принять Святое причастие, – молодые и пожилые, старики и дети. Карлотта отказалась от посторонней помощи и гордо прошла к алтарю и обратно, глухо постукивая резиновым наконечником палки о пол, после чего вновь заняла свое место и, опустив голову, принялась читать молитвы. Она была так худа, что казалось, будто внутри ее темного габардинового костюма полная пустота, а ботинки с высокой шнуровкой выглядели особенно тяжелыми и громоздкими на тощих как спички ногах.

Священник обошел вокруг гроба, помахивая серебряным кадилом, и воздух наполнился запахом ладана.

Заупокойная месса подошла к концу, и ее участники потянулись обратно – к ожидавшей их на улице армаде автомобилей. На тротуарах перед школой толпились десятки босоногих темнокожих детишек. Они с любопытством наблюдали за происходящим. Рядом с ними, щурясь на солнце и сложив обнаженные руки, стояли такие же темнокожие женщины.