Мэйфейрские ведьмы

Вот и все, о чем у меня хватило времени написать. Менее чем через час мы отплываем.

Стефан, неужели тебе нужны еще какие-то объяснения с моей стороны? Я должен увидеть Шарлотту. Я должен предостеречь ее против этого духа. Ради всего святого, как ты думаешь, от кого этот ребенок, родившийся через восемь месяцев после того, как Дебора покинула Амстердам, получил свою белую кожу и волосы льняного цвета?

Я увижу тебя снова. Я шлю всем вам, моим братьям и сестрам в Таламаске, свою любовь. Я отправляюсь в Новый Свет, полный больших ожиданий. Я встречусь с Шарлоттой. Я одолею этого Лэшера и, возможно, сам буду общаться с этим существом, обладающим голосом и громадной силой, и буду учиться от него, как он учится от нас.

Как всегда преданный тебе в деле Таламаски

Петир ван Абель, Марсель.

3. Досье мэйфейрских ведьм

Часть III

Порт-о-Пренс, Сан-Доминго

Стефан!

По пути сюда мы дважды бросали якорь в портах, откуда я посылал краткие отчеты, а теперь я начинаю дневник наблюдений, в котором все записи будут адресованы тебе.

Если время позволит, я буду переписывать и отсылать свои заметки. В противном случае ты получишь весь дневник целиком.

Сейчас я в Порт-о-Пренс, в чрезвычайно удобном, если не сказать – роскошном, жилище. Двухчасовая прогулка по этому колониальному городу привела меня в восторг – я ослеплен его чудесными домами и великолепными общественными зданиями, среди которых даже есть театр, где представляют итальянскую оперу; повсюду я встречал богато разодетых людей – плантаторов с женами – и несметное число рабов.

Ни в одном из своих странствий я не попадал в такое экзотическое место, как Порт-о-Пренс; даже в Африке вряд ли найдется равный ему город.

И необычность его состоит не только в том, что всю работу здесь выполняют негры. В городе полно иностранцев, торгующих всякого рода товарами, а кроме того, присутствует многочисленное и процветающее «цветное» население – главным образом это отпрыски плантаторов и африканских наложниц, освобожденные от рабства их белыми отцами и теперь неплохо зарабатывающие. Есть среди них музыканты, ремесленники, мелкие торговцы, есть и женщины, пользующиеся, несомненно, дурной славой. Не могу осудить мужчин, предпочитающих цветных любовниц или компаньонок, – женщины эти на удивление красивы: золотистая кожа и огромные черные глаза, подернутые влагой. Надо отметить, что они вполне сознают свое очарование, одеваются чрезвычайно броско и владеют множеством собственных черных рабов.

Как мне сказали, их становится все больше и больше, и невольно возникает вопрос: какая судьба ждет цветных красавиц, когда молодость останется позади?

Что касается рабов, то их ввозят тысячами. Мне довелось быть свидетелем разгрузки двух кораблей с живым товаром. Зловоние стояло неописуемое. Ужасно было видеть, в каких условиях содержат этих несчастных. Говорят, на плантациях их загоняют до смерти непосильным трудом, ибо дешевле привезти новых рабов, чем заботиться о уже имеющихся.

За малейшую провинность рабы несут суровые наказания. И весь остров живет под страхом восстания, а хозяевам огромных домов постоянно грозит опасность быть отравленными, так как яд – единственное оружие рабов, во всяком случае мне так сказали.

Что до Шарлотты и ее мужа, о них здесь известно все, зато никто ничего не знает о ее европейских родственниках. Они приобрели одну из самых больших и процветающих плантаций совсем рядом с Порт-о-Пренс, на берегу моря. Их владения начинаются примерно в часе езды в карете от окраины города и заканчиваются у огромных скал, нависших над пляжем. Все в округе восхищаются огромным господским домом и другими отличными строениями; там, как в городе, есть кузнецы, шорники, швеи, ткачи, краснодеревщики – всем нашлось место на обширных просторах, где растут кофе и индигоносные растения, приносящие огромный доход.

За то короткое время, что здесь правили французы, занятые бесконечными распрями с испанцами, населяющими юго-восточную часть острова, плантация успела обогатить трех разных владельцев. Двое из них уехали в Париж, а третий умер от лихорадки, и теперь здесь правит семья Фонтене – Антуан-отец и Антуан-сын. Однако ни для кого не секрет, что подлинной хозяйкой плантации является Шарлотта, или, как ее величают, мадам Шарлотт. Все без исключения торговцы этого города оказывают ей почести, а местные правители стелются перед ней, вымаливая благосклонность и деньги, которых у нее не счесть.