114  

— А когда ты играл Дракулу? Ведь у тебя еще не было ничего снято.

Орсон довольно рассмеялся.

— Нужно бы устраивать викторины с раздачей призов: «Факты шоу-бизнеса». Это можно продавать за сумасшедшие деньги. «Когда Орсон Уэллс играл Дракулу?» Ответ: на радио. Премьера на «Радиотеатре Меркьюри». Я изображал графа-кровопийцу. У меня для этого был один прием.

Он наклонился над столом, закрыл глаза, нахмурился и воссоздал тот прием: жутковатый рык вперемешку с поскуливанием, в котором слышалось гневное разочарование.

— Что-то вроде этого. Понимаете, Макс знал, что от актера во мне один только голос. Правда-правда. Тело — это всего лишь звуковая шкатулка. Весь талант — в гортани. Но Максу и нужна была гортань. Правда, не человеческий голос. Голос огромного зверя. Замогильный голос. Голос вечных мук. Короче, ему был нужен ваш покорный слуга. Макс работал над сценой смерти. Вампира только что пронзили колом. И он, умирая, издает последний вздох. Макс хотел всю картину втиснуть в этот вздох. Предполагалось, что этому вздоху на экране будет сопутствовать какой-то зрелищный эффект. Я не знаю — что: то ли превращение вампира в студень, то ли что-то в этом роде. Как бы там ни было, но Джон Эббот не мог дать того, что было нужно Максу. И вот мы с ним отправились в тон-ателье на «Юниверсал» и провели там — можете себе представить?! — два часа, записывая стоны, вздохи, ворчание, — Словно огромный пузырь, из него вырвался хохоток, — Если кто это слышал, то, наверно, подумал, что там творится черт знает что. Наконец Макс получил то, что искал. Он не очень-то был требователен к звуку в кино. Как и большинство режиссеров, пришедших из немого кино, он чувствовал себя комфортнее, работая МБЗ — так они говорили: mit [24] без звука. Но в тот раз, поскольку я оказался под рукой и был готов, он решил воспользоваться случаем. У него вообще-то был неплохой слух. Он точно знал, что ему надо, и работал со мной, пока не получил, чего хотел. Я уже говорил, что все это делалось gratis [25]. Но мне не казалось, будто мной воспользовались, потому что я унес оттуда нечто гораздо большее, чем деньги. Идею. Ведь тогда-то Макс впервые и упомянул «Сердце тьмы».

— Значит, это была его идея?

— Не совсем. Я уже год как понемногу подступался к этой вещице на радио. Но как только Макс стал мне рассказывать про свой замысел, я сразу же увидел возможности. Ну конечно же! Кино! И какое кино! Весь так называемый цивилизованный мир вокруг нас погружается в варварство — что могло быть больше ко времени, чем «Сердце тьмы»? О, у Макса были всякие сумасшедшие идеи. Он хотел рассказать эту вещь от первого лица. Весь фильм — глазами рассказчика Марлоу. Для тех времен очень смелая мысль.

Я не смог сдержаться и спросил:

— А вы знали, что Макс еще раньше собирался снять от первого лица картину «Эдип в Колоне» {223} ? Весь фильм — глазами слепого человека.

Орсон тут же с любопытством прореагировал:

— Вы хотите сказать абсолютно пустой экран?

— Не пустой. Темный.

— Макс мне об этом никогда не говорил. — На него это явно произвело впечатление, и он несколько секунд обдумывал услышанное — его напряженное дыхание свидетельствовало о концентрации мысли. Наконец последовал взвешенный кивок одобрения. — Если в кино и был режиссер, который мог сотворить такое, то только Макс. Я бы с удовольствием сыграл его Эдипа, — И потом, изрыгнув смешок: — Конечно, Джо Котген {224} , узнав, что мы планируем что-то похожее для «Сердца тьмы» (он должен был играть у нас Марлоу), устроил настоящий скандал. Он — звезда, а его хорошенькая мордашка не появится на экране!.. Я прекрасно помню. Макс хотел, чтобы звездой были джунгли. Джунгли в главной роли. Состояние природы. Дикая природа. Живая дьявольщина — самая суть повести. Как Макс собирался это сделать? «На экране будет рот, пожирающий их живьем». Мне помнится, что он даже снял сцену, в которой отсеченная голова открывает рот и пожирает камеру.

Орсон сделал паузу, чтобы изобразить напускную дрожь.

— «Людоедское кино!» Вот как он это называл. Когда он говорил такие штуки, у него в глазах прыгали чертики. Джон Хаусман {225} сказал, что вид у него был точно как у Гитлера, но это, по-моему, было неправдой. Не думаю, что Макс хоть как-то был связан с политикой. Но некий тевтонский пыл им владел. «Публика должна страдать, чувствуя зло». Вот что ему требовалось. Звучит довольно садистски, правда?

  114  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×