У Надюши все было для того, чтобы навсегда остаться в девицах:...
Дэниел появляется в жизни Трейси случайно, и между ними вспыхивает...
— Господи помилуй! — вырвалось у Клер, — А где же коллекция?
— Большая часть распродана за прошедшую неделю, — ответил Чипси, — Самые дорогие вещи. Основную часть купили крупные коллекционеры.
Клер немедля сказала:
— Мне нужно знать их имена… и что они купили.
— Кой-какие имена я тебе могу назвать, — ответил он. — Да ты почти всех знаешь. Много взял Роди Макдауэлл. Ну и другие вроде него. Джошуа Слоун из Чикаго хотел купить все и цену давал очень неплохую, уж ты мне поверь. Они с моим отцом были старыми соперниками в коллекционировании. Но я сказал — нет, у меня есть друзья, которые заслуживают своей доли. Вот только я не помню, кто что покупал — все ушло так быстро. И вообще торги были такими неформальными. Ты же знаешь — вести бухгалтерию вовсе не в моем духе. Откровенно говоря, все сделки были частными. Но ты ведь не сообщишь обо мне в финансовую инспекцию?
Гавайская рубашка, с которой перед этим торговался Чипси, высоким голосом спросила:
— Ну а если пятьсот пятьдесят?
— Да о чем вы говорите! — ответил Чипси, — Это же Соня Хени. Да одна только звуковая дорожка Гленна Миллера стоит не меньше. {98}
— А что, описи коллекции разве не было? — спросила Клер.
— Нет, у предка наверняка где-то была. Он просто был помешан на всяких таких вещах. Если в эту задницу что попадало, то навсегда. Понятия не имею, где может быть эта опись. Я выкидывал горы всяких бумаг. Все на помойку, на помойку, на помойку. Генеральная уборка.
— Чипси, это так безответственно, — возразила Клер, — Ты словно старый хлам из гаража продаешь.
— Ты права, Кларисса. К черту все Эдиповы штучки. Но ты успокойся. Для тебя я кое-что отложил.
— Да? И что же?
Недовольный покупатель снова вмешался:
— А звуковая дорожка в хорошем состоянии? Я хочу сказать, если уж я плачу за Гленна Миллера…
Чипси нетерпеливо сообщил своему докучливому клиенту:
— Судя по тому, как мой батюшка, маньяк-коллекционер, относился к своей собственности, этот фильм, вполне вероятно, вообще не вставляли в проектор. Он собирал не для того, чтобы получать удовольствие. Это было хорошее вложение средств, черт бы его драл. Большинство этих лент никогда не доставались из коробок.
— Ну, хорошо, — сказал покупатель. — А если шестьсот пятьдесят?
— Все еще холодно, — Чипси шмыгнул носом и оставил человечка в состоянии кипения, а сам вместе со мной и Клер направился к небольшому ряду шестнадцатимиллиметровых коробок, — Я позволил Шарки отложить это. Имей в виду, я мог все это продать еще на прошлой неделе, но придержал, чтобы сначала ты могла взглянуть и выбрать.
Клер жадно пробежала глазами по картонкам. На мгновение она онемела от удивления, а потом повернулась к Чипси — от ярости она была вне себя.
— И вот это ты отложил для меня? Джерри Льюиса?!
— Это Шарки отобрал.
— Шарки — тупоголовый кретин. Это даже мусором не назовешь.
— Послушай, Кларисса, я тебе их уступлю по очень хорошей цене.
— Не смей называть меня Кларисса. С этого момента мы знакомы не настолько, чтобы ты звал меня Кларисса.
— Вы понимаете, мисс Свон, сколько я могу выручить за эти фильмы? Джерри Льюис в один прекрасный день станет культовой фигурой. В Париже так уже стал, вам это известно?
— В Париже тоже есть любители хот-догов. Что с того? Это называется интеллектуальная дешевка. Ты скотина, Чипси. Ты же знаешь, что я не могу себе позволить покупать все подряд. В особенности такое вот дерьмо.
— Я собирался подарить тебе один из этих фильмов — по твоему выбору. Просто по-дружески. Конечно, не «Подсадную утку» и не «Посыльного» {99} . Ведь это уже классика. Но любой другой — пожалуйста…
Обогнув один из стеллажей, появился потенциальный покупатель, все еще пытающийся провернуть сделку с Соней Хени. Он раздраженно ждал, слушая Чипси.
Клер, сраженная, присела на картонки с фильмами и закрыла лицо руками.
— Бог ты мой, Чипси, да мне было бы достаточно, если бы ты сказал, куда ушли все эти фильмы. Если бы ты хоть это сделал, чтобы знать, куда уплыло наследство.
— Клер, дорогая, прости, — выкрикнул Чипси, — но, откровенно говоря, это не имеет к делу никакого отношения. Это все старые ленты. Старые, старые ленты. Конечно, ученому вроде тебя небезразлично прошлое. Но искусство — это то, что есть сейчас. Искусство — это будущее, пророческий импульс. Для художника истинное искусство — то, что уничтожает прошлое и его отжившие ценности. Это…