Киномания

Конверт был слишком мал-объемистая рукопись поместиться в него явно не могла. Казалось, что он пуст, но только казалось. Когда его открыли и потрясли, изнутри вывалилась пожелтевшая фотография размером с паспортную. Клер какое-то время разглядывала ее, а потом протянула мне. Мужчина лет за тридцать. Суровое лицо, темные нерасчесанные волосы, ниспадающие на глаза.

Касл? — спросила Клер, — Возможно, фотография к статье. Если только фото послали одновременно со статьей и если оно было снято для статьи, то, очевидно, его так и не опубликовали. «CineArt» перестал существовать с началом войны, как и вся западная цивилизация, — Тут она вздохнула — И никаких подсказок — что все это такое. Или почему оказалось вместе с фильмом. Но я не вижу иного выбора — придется нам это расшифровывать.

Я вознес небесам безмолвную благодарственную молитву. Рукопись вместе с письмами явно отвлекли внимание Клер от моей неудачной попытки похитить «Les Enfants du Paradis». К счастью, она больше никогда не возвращалась к этому эпизоду.

— А что с фильмом? — спросил я, — Может, возьмем его в кинотеатр и прокрутим?

Клер покачала головой, предпочитая действовать осторожно.

— С такими старыми лентами нужно обращаться бережно. Если они и в самом деле такие старые, как говорится в письмах из «УФА», то коробки просто так не открыть. Известны случаи, когда старые целлулоидные пленки взрывались при неправильном обращении. Пусть этим лучше займется Шарки.

У Шарки был опыт работы со старыми лентами — он умел их ремонтировать, прокручивать, копировать. Этим он время от времени зарабатывал неплохие деньги. Клер неохотно набрала номер, который он оставил — временное жилище на берегу в Винис-Уэст. Трубку долго не снимали, но в конце концов пьяноватый женский голос пообещал передать Шарки наше сообщение, когда тот появится, однако намекнул, что, скорее всего, это случится не раньше вечера. Потребовалось еще три-четыре звонка и выкручивание рук, прежде чем Шарки согласился прийти в «Классик» в среду ближе к вечеру. Когда он наконец появился, видок у него был тот еще — после нескольких дней и ночей беспробудного пьянства. Его сопровождала девица по имени Шеннон — пышногрудая блондинка на вид лет шестнадцати. Клер обращалась с ней — как и со всеми пассиями Шарки — с привычной жесткостью, которая, впрочем, не возымела никакого действия: девица, казалось, пребывала в состоянии ступора.

Я до сих пор так и не знаю, кто кого бросил, прежде чем началась эта затяжная война между Клер и Шарки. Каждый из них вел себя как пострадавшая сторона. Дав несколько предварительных раундов с ударами ниже пояса и пинками, Клер, словно призывая к перемирию, наконец-то перешла к разговору о фильме Касла.

— Ты, судя по всему, не помнишь ту жуткую ночную переделку.

Шарки поднял на нее неуверенный взгляд, словно вспоминая, о какой из множества ночных переделок он должен помнить. Никаких признаков того, что приключение с машиной Юргена сохранилось у него в памяти.

— Бог с ним, не в этом дело, — продолжила Клер и позвала Шарки в проекционную, где лежали коробки с фильмом, — Вот, мы хотим прокрутить это, — объяснила она. — Пленка старая. Очень старая. Может быть, раньше двадцать пятого года.

— Вот это да! — сказал Шарки, — Откуда взяла?

— Только обещай — никому ни слова. Джонни с одним своим дружком сперли ее на днях.

— Что, кроме шуток? — На Шарки это произвело впечатление. Он перевел взгляд на меня, — Где раздобыл?

Клер не дала мне ответить.

— Пока это тайна. Мы хотим, чтобы ты его нам прокрутил, если это возможно. Я бы такое дело никому, кроме тебя, не доверила, — Пожалуй, это было самое доброе слово, сказанное Клер при мне в адрес Шарки.

Сразу же все между ними переменилось. В их отношения вошел фильм — неизвестный фильм, — нечто более высокое, чем их вражда. Над этими несколькими коробками с таинственным фильмом Макса Касла они превратились в двух партнеров-хирургов.

— Если это и в самом деле лента двадцатых годов, — заметил Шарки, — вытаскивая коробку из картонки, — то, может, нам его и на свет божий не удастся извлечь. Может, там внутри нет ничего, кроме желтой пыли.

— Его многие годы держали в специальном хранилище, — сказала Клер. — Насколько известно, эту пленку так ни разу и не прокручивали.

— Это, конечно, большой плюс, но… Вот те на! Это что еще такое? — Шарки безуспешно пытался просунуть лезвие ножа под ребрышко крышки. — Черт побери — она же запаяна! Я такого еще не видел. Ну, тогда есть надежда. Но как ее откупорить?