Орлиная степь

В этот вечер на стане не горел костер. Устраиваясь на ночлег в полутьме, только при свете огня в топившейся железной печке, ребята без конца судачили:

— Вот и пойдет зуб за зуб! Слыхал, как сегодня Ванька Соболь кричал? Понаехали, кричит, гады!

— Здесь многие так орут.

— А теперь и того пуще орать будут.

— Житье! Как на горячих угольках. Но больше всех тревожилась Светлана.

С тем счастьем, что явилось ей сегодня в бурю, ей хотелось жить да жить, и вдруг эта внезапная смерть. Откуда она взялась в весенней степи? Настала ночь, все на стане успокоились, улеглись спать, и только одна она не могла справиться со своей тревогой. Она видела: Леонид сегодня сам не свой. Сразу же после пересмены он ушел на новую клетку, к тракторам, и Светлана не могла не догадаться, что ему хочется побродить одному в ночной степи.

Светлана сидела перед небольшой лампешкой, прикрыв свет от спящих подруг абажуром из газеты, и очень торопилась закончить скучные учетные дела бригады, а мысленный взор ее неотступно следовал за Леонидом, задумчиво бродившим среди двигающихся в темноте огней. «Что же ты наделал? Зачем ты наговорил на себя?» — говорила она ему вслед. Леонид все шел и шел дальше в ночь, не оборачиваясь… Много раз Светлане хотелось сошвырнуть со стола свои бумаги и бежать за ним в степь.

Около полуночи она, часто прислушиваясь, отчетливо уловила звуки конского топота и ржанья. «Кони дерутся, что ли?» — подумалось ей. Но тут же она решила, что кто-то приехал из Лебяжьего и ищет в темноте по опушке колка бригадный стан. Светлана быстро оделась, схватила фонарик и выскочила из вагончика.

Луна еще не взошла. Вокруг глухая темень. Пройдя немного тропкой в сторону палатки, Светлана остановилась и направила свой фонарик в степь — на дорогу из Лебяжьего. Из освещенной темноты на нее вдруг глянули большие, стек-лянно-зеленоватые глаза. Светлана крикнула что было сил, выронила из рук фонарик и воистину без. памяти наугад бросилась в сторону палатки. С разбегу она налетела на свисающее отвесно жесткое полотнище брезента, разом рухнула перед ним на колени и в совершенном отчаянии, громко плача, начала обшаривать и царапать его пальцами, ища, вход. Но полотнище всюду было цельным и упругим. По другую сторону его вдруг кто-то заворочался и сильно застонал. Светлана еще раз крикнула что было сил и лишилась чувств. Она уже не слышала, как за брезентом сонный хриплый голос спросил тревожно:

— А-а? Что такое? Кто тут?

На крик Светланы из вагончика повыскакивали одетые во что попало, простоволосые, босоногие девушки. Невдалеке из травы сильно и косо, в сторону степи, бил во тьме свет фонарика. Марина Горчакова схватила его, крикнула:

— Светочка, где ты?

Из палатки шумно повалили парни.

Светлану нашли недалеко от входа. Дрожащую, ослабевшую, ее ввели в палатку и усадили на чью-то кровать против затухающей железной печки. Только здесь, осмотревшись вокруг со слезами испуга на глазах, Светлана в ответ на все расспросы едва ответила непослушными, бледными губами:

— Волки…

В палатке поднялся шум. Одни бросились выпытывать у Светланы подробности, другие, 3 поверившие ей безоговорочно, начали вытаскивать ружья и патроны (многие молодые романтики отправлялись в тот год на Алтай не иначе, как при оружии, что прибавляло им весу в своих же глазах!). Не успели горячие головушки отправиться на борьбу против вольчьей осады, как в палатке появился Леонид Багрянов. Размахивая ружьями, парни наперебой стали рассказывать бригадиру, что вокруг стана бродит волчья стая.

— Какие весной стаи? — проворчал Леонид. — Уберите ружья!

Ему освободили место рядом со Светланой. Он прижал ее голову к себе, погладил рукой плечо, спросил:

— Что же ты видела?

— Волчьи глаза, — шепотом ответила Светлана.

— А самого волка видела?

— Нет, только глаза.

— Почему же ты уверена, что это был именно волк?

— Я не знаю почему, но я уверена.

Леонид насильно, угрюмо хохотнул и сказал:

— Одна лиса всех взбулгачила!

— А у лисы… тоже так… горят глаза?

— Конечно!

Поблизости на стане раздался визг, а через секунду что-то лохматое круглым комом влетело в палатку, закружилось, заметалось по полу туда-сюда и, наконец, ударилось под ноги людям, которые уже с криками бросились врассыпную от печки. В темноте послышался грохот падающих тел, выкрики, стоны, скрип сеток на кроватях, звон посуды…