Мужчины не ее жизни

Нет, вы посмотрите только на нее — всемирно известная романистка с ее одержимостью деталями, наблюдая за проституткой с клиентом, не ухватила самую важную из всех деталей. Она бы никогда не смогла опознать убийцу, да и описать его вряд ли сумела бы. Она специально не смотрела на него! Его словно бы рудиментарные глаза, которые с такой силой напомнили ей человекокрота, вряд ли можно было считать какой-то особой приметой. Больше всего в убийце Рут запомнилось то, что было в нем обычного, — его плешь.

Сколько в мире плешивых бизнесменов с большими портфелями? Не все из них сипят и не у каждого есть крупноформатная камера-поляроид… да, по такой камере сегодня вполне можно было бы опознать человека. Рут догадалась, что эта фотографическая система представляет интерес только для профессионалов. Но вот насколько это сужает поле поиска?

Рут Коул была писательницей, а писатели обычно плохо соображают, когда действуют сгоряча. Она должна подготовить, может, даже записать то, что скажет полиции, — так она решила для себя. Дойдя до отеля, Рут поняла, в каком опасном положении оказалась: известная писательница, чрезвычайно успешная (хотя и незамужняя) женщина превращается в ошалевшую от страха свидетельницу убийства проститутки, наблюдавшую за преступлением из стенного шкафа. И она собирается убедить полицию (и публику) в том, что наблюдала за проституткой с клиентом в целях «исследования»; это она-то, романист, который не устает повторять, что опыт реальной жизни — дело второстепенное рядом с тем, на что способно воображение.

Рут легко могла предвидеть, какая будет на это реакция. Наконец она нашла то унижение, которое искала, но о таком унижении она, конечно, писать не стала бы.

Приняв ванну и подготовившись к ужину с Маартеном, Сильвией и членами книжного клуба, Рут успела набросать план того, что нужно сказать полиции. Но по степени своей рассеянности за ужином в книжном клубе Рут поняла: ей не удалось убедить себя, что письменный отчет об убийстве может заменить ее личную явку в полицию. Задолго до завершения ужина она почувствовала ответственность за дочь Рои. А когда Маартен и Сильвия отвезли ее в отель, Рут была исполнена чувства вины; к тому времени она уже знала, что не имеет ни малейших намерений когда-либо являться в полицию.

Детали комнаты Рои, которые она увидела в необычном ракурсе, из стенного шкафа, останутся с Рут гораздо дольше, чем требуется писателю, чтобы передать атмосферу рабочего места проститутки. Детали комнаты Рои будут так близко к Рут, как человекокрот, примостившийся на карнизе у окна ее детской и прижавший свой звездчатый нос к стеклу. Ужас и страх детских историй ее отца воплотился во взрослом обличье.

— А вот и он — тут как тут, ваш беззаветный поклонник, — сказал Маартен, увидев Уима Йонгблуда, ждущего на стоянке такси на Каттенгат.

— Это уже слишком, — устало сказала Рут, думая, что еще в жизни не была никому так рада. Она знала, что хочет сказать полиции, но не знала, как это сказать им по-нидерландски. Уим должен знать. Дело было только в том, чтобы внушить глупому мальчишке, будто он делает что-то другое. Поцеловавшись на прощание с Маартеном и Сильвией, Рут отметила вопросительный взгляд Сильвии.

— Нет, — прошептала Рут. — Я не собираюсь с ним спать.

Но влюбленный парень пришел к ней со своими собственными ожиданиями. Он принес и немного марихуаны. Неужели Уим и в самом деле думал, что ему удастся ее соблазнить, предварительно одурманив? Естественно, что получилось наоборот — она одурманила его. После это рассмешить его не составляло труда.

— У вас такой смешной язык, — начала она. — Скажи мне что-нибудь по-нидерландски — что угодно.

Когда он говорил, она пыталась повторять за ним — все было очень просто. Он назвал ее произношение истерическим.

— Как по-вашему будет «собака съела это»? — спросила она. Она сочинила несколько предложений, прежде чем произнесла нужное ей: — «Он лысый, гладколицый, с яйцевидной головой и неопределенной фигурой — не очень крупной». Ну-ка, ты наверняка сможешь это быстро произнести, — сказала она ему.

Потом она попросила его написать это на листе бумаги, чтобы она могла попытаться произнести это сама.

— А как ты скажешь: «Он не занимается сексом»? — спросила Рут у парня. — Ну, вроде как ты, — добавила она.

Уим был настолько одурманен, что даже рассмеялся, услышав это. Но он перевел, что она просила. Она не уставала повторять ему, чтобы он писал буквы четко.