Мужчины не ее жизни

И это впечатление от Рут в девятнадцать лет было еще усилено ее атлетическим сложением на фотографии команды игроков в сквош. Еще до конца следующего года в Экзетере появится женская команда по сквошу, а в 73-м Рут позволяли играть в мужской команде, где у нее был третий рейтинг. Рут на этой фотографии команды можно было легко принять за мальчишку.

Единственное другое изображение Рут в ежегоднике 73-го года можно было увидеть на групповой фотографии девочек, ее соседок по общежитию Банкрофт-Холл. Рут в центре группы безмятежно улыбается, вид у нее удовлетворенный, но одинокий.

И этот вот пренебрежительный взгляд на Рут в экзетерском ежегоднике позволял Эдди и дальше думать о ней как о «бедной малышке», которую он в последний раз видел спящей летом 1958 года. С того дня пройдет двадцать два года, когда в возрасте двадцати шести лет Рут Коул опубликует свой первый роман. Эдди О'Харе будет тридцать восемь, когда он прочтет его, и только тогда он признает, что, возможно, в Рут больше от Марион, чем от Теда. И самой Рут будет сорок один, когда Эдди поймет, что в Рут больше от Рут, чем от Теда или Марион.

Но как мог Эдди О'Хара предсказать это по футболке, которая летом 58-го уже была слишком мала для Рут? В этот момент Эдди, как и Марион, хотел поскорее исчезнуть, и машина уже ждала его. Шестнадцатилетний парнишка забрался в кабину грузовичка, сел рядом с Эдуардо Гомесом, и пока садовник задним ходом выезжал по подъездной дорожке, Эдди спорил сам с собой — должен он или нет махнуть на прощание Теду, который все еще стоял на дорожке.

«Если он махнет первым, я махну в ответ», — решил Эдди.

Ему казалось, что Тед вот-вот махнет ему футболкой, но у Теда на уме было кое-что более эмоциональное, чем взмах рукой.

Прежде чем Эдуардо успел выехать с подъездной дорожки, Тед бросился вперед и остановил грузовик. Хотя утренний воздух был прохладен, Эдди, надевший вывернутую наизнанку экзетеровскую футболку, сидел, высунув локоть в открытое окно. Тед, заговорив, сжал его локоть.

— Что касается Марион — ты должен знать о ней еще кое-что, — сказал он парнишке. — Еще до того несчастного случая она была трудной женщиной. Я хочу сказать, что, если бы не было никакой трагедии, Марион все равно была бы трудной женщиной. Ты понимаешь, что я тебе говорю, Эдди?

Тед не ослаблял давления на локоть Эдди, но тот не мог ни шевельнуть рукой, ни сказать что-нибудь.

«Он останавливает грузовик, чтобы сказать мне, что Марион — трудная женщина», — думал Эдди.

Даже шестнадцатилетнему мальчишке эти слова не казались правдивыми, напротив, от них так и несло ложью. Это было типичное мужское обвинение. Так обычно говорят мужчины о своих бывших женах — им это кажется вежливым. Так говорят мужчины о женщинах, которые им больше не принадлежат или которые тем или иным образом сделались для них недоступны. Так говорят мужчины о женщинах, когда хотят сказать о них что-то другое. А когда мужчина говорит такие вещи, то неизменно вкладывает в свои слова некий уничижительный смысл, разве нет? Но Эдди не приходило в голову никакого достойного ответа Теду.

— Я забыл кое-что… осталось последнее, — сказал Тед шестнадцатилетнему пареньку. — О том ботинке…

Если бы Эдди мог пошевелиться, то он закрыл бы уши руками, но парень был парализован — превратился в соляной столп. Эдди вполне мог себе представить, почему Марион впадает в ступор при каждом упоминании того происшествия.

— Это была такая баскетбольная обувка, — продолжил Тед. — Тимми называл их кедами.

Больше Теду сказать было нечего.

Когда грузовичок проезжал по Саг-Харбор, Эдуардо сказал:

— Вот здесь я живу. Я мог продать свой дом за кучу денег, но дела поворачиваются так, что я за эти деньги не смогу купить другой дом, во всяком случае в этом районе.

Эдди кивнул и улыбнулся садовнику. Но парень не мог говорить; его локоть, все еще высунутый в окно, онемел от холодного воздуха, но Эдди не мог пошевелить рукой.

На первом маленьком пароме они добрались до Шелтер-Айленда, проехали по этому острову и снова погрузились на маленький паром, который доставил их до Гринпорта. (Годы спустя Рут всегда будет вспоминать эти маленькие паромы как символ ее прощания с домом и возвращения в Экзетер.)

В Гринпорте Эдуардо Гомес сказал Эдди О'Харе:

— На те деньги, что я мог бы выручить за мой дом в Саг-Харборе, я мог бы купить очень неплохой дом здесь. Но садовником в Гринпорте много не заработаешь.