Роман лорда Байрона

«Час от часу не легче! — вскричал Достопочтенный. — Нельзя драться на дуэли так поздно — в сумерках — да еще Бог знает где, — нет, над нами издеваются или водят за нос, — настаиваю на том, чтобы не давать никакого ответа, а тебе ни в коем случае там не появляться!»

«Но я появлюсь, — ответил Али. — Я должен знать, кто этот мой преследователь — если он мужчина или… или кем бы он там ни был».

«Если он мужчина? — переспросил Достопочтенный. — А ты ожидаешь встретиться с духом? Или с девушкой?»

«Я разумею — настоящий мужчина, человек Чести, — спокойно ответил Али, не зная, впрочем, что именно подразумевает. — Я отправлюсь туда в условленное время и буду рад твоему обществу, но если ты откажешься, независимо от причин, можешь рассчитывать на полное мое понимание».

«Как! Не пойти с тобой вместе? Да ни за что! — запротестовал Достопочтенный. — Когда неизвестно, что за дьявольские трюки там затеваются? Если ты хоть шаг без меня ступишь — знай, я тебе этого не прощу».

Итак, в назначенный вечер Али вызвал свою карету и в обществе мистера Питера Пайпера (запасшегося ящиком с пистолетами, фонарем и дорожной сумкой с необходимыми вещами на случай бегства) отправился на место поединка. Стрелки часов, как и следовало, показывали восемь; площадка оставалась безлюдна, если не считать слонявшегося по ней субъекта с сигарой во рту и широкой шляпой, низко надвинутой на глаза. По истечении четверти часа, когда никто больше так и не появился, Достопочтенный выбрался из кареты и окликнул курильщика:

«Кто вы, сэр? Не тот ли, с кем мы прибыли встретиться?»

«Возможно — это зависит от того, кого вы ждете».

«Где же ваш принципал?»

«Отказался явиться. Он выразил желание подвести черту под допущенной неучтивостью, за которую приносит свои извинения. Он надеется, что извинения будут приняты, и заявляет о том, что более вы ни слова о нем не услышите».

«Вы здесь затем, чтобы нам об этом сообщить?»

«Я его посланец».

«Это против правил, — возразил Достопочтенный. — Клянусь честью, именно так».

Незнакомец не отозвался, если не считать ответом внезапно вспыхнувший в темноте кончик его сигары: когда он поднял руку, показалось, будто раскаленный уголек, вынутый им изо рта, держался на весу, пока не погас — обман зрения в полумраке, — после чего незнакомец вознамерился удалиться. «Эй вы, приятель! — крикнул Али, соскочив со ступеньки кареты. — Я вас не знаю, но вызов мой сохраняется в силе — и вы мне на него ответите, если ваш патрон того не желает!»

«Я? — переспросил незнакомец. — Но ведь я никто — совсем не тот, на ком угодно срывать гнев вашей светлости».

«Я требовал удовлетворения, — продолжал Али. — Ваш патрон письменно отказал мне в таковом самым оскорбительным образом, однако обещал прояснить дело. Я желал бы получить Объяснение всех его поступков».

«А, вот как! — ответил незнакомец. — Объяснения нынче в цене, и, коли их получишь, не всегда приходятся по вкусу. — Он швырнул на камни окурок сигары, и у ног его рассыпались огненные искры. — Все это меня не касается. Я передал вам, что было велено, и на том покончим — спокойной ночи!»

«Постойте!» — вскричал Али и шагнул вперед, но тут мистер Пайпер, обремененный ящиком с Пистолетами, ухватил Али за рукав и шепотом предостерег ни в коем случае не идти следом — во избежание ловушки, — однако Али отстранил мешавшую ему руку друга и бросился за незнакомцем по темной тропе — тот, несмотря на хромоту, устремился проворнее эльфа к костерку возле пирамидки из камней, у которой грелись два-три невысоких человечка. Навстречу незнакомцу в шляпе распрямился во весь рост дюжий здоровяк и вскинул голову — нет, она оказалась мордой зверя! — и на глазах Али его Насмешник и Питомец Насмешника приветствуют друг друга под смех окружающих — затем владелец медведя, взявшись за цепь, прикрепленную к шее зверя, растворяется с ним в тумане — куда Али не решается двинуться.

Вернувшись к себе домой (хотя дом этот ему не принадлежал, как не принадлежала вся обстановка — диваны и ложки, солонки и каминные решетки), Али узнал, что его супруга, решив посетить фамильное гнездо, укладывает дорожные сундуки и отдает распоряжения слугам при содействии трех леди в черном, которые, казалось, неотлучно при ней пребывали: это были мать Катарины, ее Гувернантка с детских лет и одна из тех сомнительных Приживал, чей въедливый взгляд и змеиный язык непременно сопутствуют семейной жизни, должным образом ее подрывая…