Информация

В бар вошел Стив Кузенc, и тут же что-то изменилось. Сторонний наблюдатель мог бы увидеть в Стиве воплощенную силу добра, призыв к порядку — при его появлении между посетителями словно пробежал ток и все разом подтянулись. Разукрашенная татуировками молодежь перестала болтать о том, что пишут на спортивных страничках и в телевизионных вклейках; старики в джемперах втянули носом воздух, задрали подбородки и все словно выросли в своих креслах на несколько сантиметров.

— Мистер Кузенc, — произнес чей-то старческий голос.

Ричард поднял глаза. Его взгляд встретился с тусклым взглядом Скуззи.

— Запаздываете, — сказал Ричард.

— Мистер Кузенc, сэр. Он-то нам и нужен.

Ричард посмотрел по сторонам. За соседним столиком сидели два рябых джентльмена с пепельными волосами, которых он встречал здесь довольно часто. Они не были похожи на других стариков — артритных любителей игры в шары, которые, старея, приобретают приторные оттенки карамели и нуги и начинают носить готовую одежду из немнущейся ткани. Нет, над этими старыми охотниками с лицами цвета мятых банкнот еще витал бледнеющий нимб харизмы, краж и наличных. Небольшое расследование показало бы, что это давно удалившиеся на покой воры, чьи деяния за последние десятилетия не раз появлялись в газетных заголовках: актриса избавлена от шкатулки с драгоценностями; обчищен склад торговца мехами; скорбный виконт указывает на водопроводную трубу и выставленную оконную раму на втором этаже.

— Мистер Кузенc, мы жаждем вашей помощи. Вы именно тот человек, который нам нужен. Очень способный человек.

— Бен, — официальным тоном произнес Скуззи, а потом: — Ден.

— Тут такой вопрос: вредитель, паразит, — сказал Ден.

Медленно повернувшись на стуле, Ричард увидел, что Бен с Деном внимательно изучают что-то, что их сильно раззадорило. Перед ними лежала газета, сложенная раз в шестнадцать, практически до размера колоды карт. Они решали кроссворд.

— Мы уже почти со всем управились, — сказал Бен. — Это вот тут, в правом верхнем углу. Ничего не подходит.

— Вредитель, — сказал Ден. — Четыре буквы.

Это был не тот тип кроссвордов, которые обычно решал Ричард. Он любил кроссворды с обаятельной игрой слов и аллюзиями на драму периода Реставрации, древнегреческую мифологию, картезианскую философию.

— Вредитель, — повторил Бен. — Первая буква «м».

Это был кроссворд грубых синонимов, в котором «чистый» означало «опрятный», а «опрятный» — «чистый», «большой» означало «крупный», а «немало» означало «много».

Скуззи повернулся к старикам. И снова его взгляд скользнул по лицу Ричарда. Стив довольно долго помолчал, обдумывая вопрос, а потом произнес:

— Мышь.

— Бен сказал то же самое, — сказал Ден. — Но тогда получается… номер семь по горизонтали…

— Посланник, — сказал Бен. — Пять букв. Если «мышь» правильно. Тогда посланник начинается на «ш»…

— Шафер, — сказал Ден.

— Шурин, — сказал Бен.

Даже желтая пресса пересказывает историю Гвина Барри с его тараканами в голове: гуру с Говера, женатый на леди Деметре и получивший мини-Нобелевскую премию: веселые нули годовой ренты, растянувшейся на всю жизнь…

— Посланник? — переспросил Скуззи.

— Боже, — сказал Ричард и взобрался на ноги. Именно — взобрался. Как по ступенькам прожитых лет. — Легат, — сказал он.

— Ле-что? — спросил Ден.

— Легат, — повторил Ричард. — Легат — это папский посланник. Боже, впрочем, чего еще можно ждать в таком месте, где кроме воровского арго ничего не услышишь. Легат. Никакой не шафер, и не шурин. И не мышь. А легат. Посланник. Боже. — Скуззи повернулся к Ричарду, и теперь они стояли друг против друга. Ричард стоял, раскачиваясь. — Думаешь, — сказал он, — ты можешь всех запугать? Да уж, вид у тебя устрашающий. Тебе нужно было всего лишь кое-кого вырубить. Но ты и тут облажался. Ты думаешь, что ты такой страшный, но ты даже меня не можешь запугать. А кто я такой? Я всего лишь книжный обозреватель.

Весь бар внимательно прислушивался к Ричарду, к его словам и его голосу. Громкому и непререкаемому. Мощному голосу оперного певца, бездонно глубокому басу Бэрона Окса.

— Ты считаешь себя кем-то вроде дикаря. Кем-то вроде ребенка, вскормленного волками. Нет, — продолжал Ричард, — ты выкормыш суки, который сначала бродяжил в городе, а потом в деревне. «Авейронский дикарь». Я читал эту книгу, приятель. Я даже писал на нее рецензию! Они думали, что он расскажет им все, чего они не знают. О природе и воспитании. О цивилизации. Так, значит, никто не называет твою мамочку «старой каргой»? Все называют твою мамочку «старой каргой». Я называю твою мамочку «старой каргой».