V.

Профейна удивило отношение Да Коньо к своему автомату. Любовь к вещи была для него в новинку. Немного позже, когда Профейн обнаружил, что такие же отношения существуют между Рэйчел и ее «Эм-Джи», он впервые в жизни понял, что у многих людей есть занятие, скрываемое от чужих глаз, и они уделяют ему гораздо больше времени, чем можно заподозрить.

Поводом для ее знакомства с Профейном, как и со многими другими, послужил «Эм-Джи». Этот автомобиль чуть его не задавил. Как-то в полдень, выйдя на улицу с мусорным ведром, через верх которого переливались некондиционные листья салата, Профейн услышал справа зловещий рокот. Он продолжал свой путь в уверенности, что обремененный ношей пешеход имеет предпочтительное право. В следующую секунду Профейн почувствовал удар, нанесенный ему правым крылом машины. К счастью, она ехала со скоростью пять миль в час — не очень высокой для того, чтобы покалечить, но достаточной для превращения Профейна, ведра и салата в грандиозный зеленый ливень, падающий на землю задницей вниз.

Обсыпанные салатом, они с подозрением разглядывали друг друга.

— Как романтично! — сказала она. — Вдруг ты похож на мужчину моей мечты? Убери-ка с лица этот лист, чтобы я смогла разглядеть.

Памятуя о своем месте, Профейн снял с лица лист, словно шляпу для поклона.

— Нет, — сказала она. — Это не он.

— Может, — отозвался Профейн, — в следующий раз попробуем с фиговым листочком?

Она рассмеялась и с грохотом умчалась прочь. Он нашел грабли и принялся собирать мусор в кучу, размышляя о встрече с очередным чуть не убившим его неодушевленным предметом. При этом Профейн не был уверен, что имеет в виду машину, а не Рэйчел. Он сложил салат обратно в ведро и отнес его в небольшую лощину за автостоянкой, служившую для персонала «Трокадеро» свалкой. На обратном пути он снова встретил Рэйчел. Аденоидальный тембр выхлопа остался тем же, что и по дороге в Либерти.

— Эй, Толстячок, поехали прокатимся, — позвала она. Профейн согласился — до приготовления ужина оставалось целых часа два.

После пяти минут езды по Семнадцатому шоссе Профейн решил, что если вернется в «Трокадеро» живым и невредимым, то выкинет из головы эту Рэйчел и впредь будет обращать внимание только на спокойных пешеходок. На машине она мчалась, словно проклятая в святой праздник. Он, конечно, не сомневался в том, что она соразмеряет возможности машины со своими собственными. Но откуда ей было знать, например, что встречный молоковоз на крутом зигзаге этой двухполосной дороги свернет на свою линию именно в тот момент, когда между ними останется одна шестнадцатая дюйма?

Не на шутку испугавшись за свою жизнь, Профейн не чувствовал обычного смущения перед девушками. Он потянулся к ее сумочке, нашел там сигарету и закурил. Рэйчел даже не заметила. Она была всецело поглощена вождением и вообще забыла, что рядом кто-то сидит. Она открыла рот лишь однажды — сказать, что сзади лежит холодное пиво. Профейн потягивал сигарету и размышлял: нет ли у него склонности к самоубийству? Может, он нарочно всегда идет туда, где ему могут встретиться враждебные предметы? Может, он сам стремится к тому, чтобы закончить свою жизнь смертью шлемазла? Если нет, то почему он тут сидит? Потому что у Рэйчел симпатичный зад? Он бросил взгляд на обитое кожей соседнее сиденье, — зад Рэйчел подпрыгивал синхронно с машиной; потом понаблюдал, как движется ее левая грудь под черным свитером — движение не такое уж простое, но и не вполне гармоническое. В конце концов Рэйчел свернула в заброшенный карьер. Вокруг валялись обломки щебня неправильной формы. Профейн не знал, что это за камни, но неодушевленными они были наверняка. Рэйчел повела машину вверх по пыльной дороге и остановилась на площадке в сорока футах над дном карьера.

Погода в тот день стояла неуютная. С безоблачного небосвода безжалостно били солнечные лучи. Упитанный Профейн весь взмок. Рэйчел, знавшая некоторых девушек из профейновской школы, сыграла с ним в игру "А не знаком ли ты?", но он проиграл. Она рассказала ему о всех своих кавалерах этого лета, — казалось, она выбирает исключительно старшекурсников из колледжей "Айви Лиг". Время от времени Профейн поддакивал: мол, в самом деле, это было чудесно.

Она рассказывала о Беннингтоне, ее альма матер. Она рассказывала о себе.

Рэйчел приехала из Пяти Городов — так называется местность на южном берегу Лонг-Айленда: Мальверн, Лоренс, Сидархерст, Хьюлет и Вудмер; сюда иногда добавляют Лонг-Бич и Атлантик-Бич, но при этом никому в голову не приходит называть этот район Семью Городами. Хотя местные жители и не принадлежат к сефардам, Пять Городов, казалось, поражены каким-то географическим инцестом. Смуглые девушки, от которых здешнее воспитание требует скромной походки, — словно принцессы Рапунцели, живущие в волшебных пределах страны, где эльфовая архитектура китайских ресторанов, дворцов морской кухни и синагог с подиумами зачастую оказывается не менее завораживающей, чем само море; потом девушки созревают достаточно, чтобы отправить их в северо-восточные горы и колледжи. Не за тем, чтобы охотиться на будущих мужей (ибо в Пяти Городах всегда достигается паритет, по которому все хорошенькие мальчики к шестнадцати-семнадцати годам уже распределены между невестами), но дабы получить хотя бы иллюзию свободы нагуляться всласть, — столь необходимую для эмоционального развития.