Лунный парк

Из пустых глазниц по морде рекой хлынула кровь, пятная оскаленные зубы.

Теперь у него появилось что-то наподобие крыльев – они проросли по обе стороны собачьего торса.

Крылья прорвали грудную клетку – и забили, отряхиваясь от крови и потрохов.

Тварь поползла ко мне.

Я отбивался что было сил.

Но зубастая пасть без особых усилий дотянулась до меня и снова впилась в правое бедро.

Я завопил, отползая, и когда тварь разжала пасть, на стену брызнула струя крови.

В доме вдруг стало жутко холодно, однако по лицу моему струился пот.

Я пополз на животе, и тут она цапнула меня опять, как раз под местом, которое изорвала прошлым укусом.

Я пытался стряхнуть тварь с ноги.

Я стал соскальзывать вниз, потому что лестница намокла от крови.

Тварь набросилась снова.

Зубы, ставшие клыками Терби, впились в икру.

Жуткая догадка осенила меня: твари нужно, чтоб я не шелохнулся.

Она хочет, чтоб я остался здесь.

Она не хочет, чтоб я спешил в «Фортинбрас».

Чтобы нашел Робби.

Ярость придала мне сил, и я двинул кулаком по собачьей морде, слепо терзавшей мою ногу. Из носа хлынула свежая кровь. Я снова двинул что было сил.

С морды хлестала кровь, пес визжал.

Я стал вопить в ответ.

Я все тянулся вверх и, соскальзывая обратно, смотрел, сколько мне до верхней площадки.

Оставалось ступенек восемь.

Я стал подтягиваться на руках, волоча за собой изувеченную ногу.

И тварь, сообразив, куда я направился, прыгнула мне на спину.

Я перевернулся и скинул ее.

Ворочаясь в кровавой жиже, я старался ее отпихнуть.

Меня вырвало на грудь, и, обессилевший, я зашептал:

– Я слышу тебя я слышу тебя я слышу тебя.

Но заклинание больше не работало.

Пес собрался с силами и встал, как конь, на дыбы, навис надо мной, расправил мерзкие свои крылья и забил ими, разбрызгивая кровь на нас окровавленных.

В этот момент я поднял левую ногу и, не раздумывая, сильно пнул его в грудь.

Он пошатнулся и попытался взмахом крыльев сохранить равновесие, но крылья были еще слишком тяжелые от крови и плоти, и, опрокинувшись навзничь, тварь с диким визгом соскользнула по лестнице и рухнула на пол, где затрепыхалась, как перевернутый на спину жук.

Я что есть силы пополз вверх по лестнице к комнате Робби.

Внизу тварь выпрямилась и стала карабкаться за мной, клацая жуткими кривыми клыками, заполнившими ее пасть.

Я прополз на груди и проскользнул в комнату Робби, захлопнул дверь и запер ее мокрой от крови рукой.

Тварь обрушилась на дверь.

Так быстро она проскочила лестницу.

Я поднялся и на одной ноге неуклюже попрыгал к окну.

Рухнув на подоконник, я нащупал щеколду.

За мной вдруг все стихло, и я обернулся.

Дверь над моим кровавым следом выгнулась до отказа.

И тут тварь снова завизжала.

Я открыл окно и, балансируя на одной ноге, перекинулся на карниз, заливая все вокруг кровью.

Помню, падать было легко.

Полет не долгий. Зато уйду. И будет мне мир.

Приземлившись на лужайке, я ничего не почувствовал. Вся боль сосредоточилась в правой ноге.

Я поднялся и похромал к «рейнджроверу».

Заполз на водительское сиденье и включил зажигание. (Потом меня спрашивали, почему я не побежал к соседям, и я отвечал, что не знаю, да и теперь не возьмусь найти причину.) Со стоном я включил заднюю передачу и нажал левой ногой на педаль газа.

Я отъехал от дома и, остановившись посреди Эльсинор-лейн, увидел кремовый «450SL».

Он свернул с Бедфорд-стрит, и теперь нас разделял всего один квартал.

Наблюдая, как «мерседес» катится ко мне, я вглядывался в лицо водителя – ухмыляющееся, непоколебимое, знакомое.

Машину вел Клейтон, словно теперь пришла его очередь мне присниться.

Увидев Клейтона, я выпустил руль, и машина на задней передаче вывернула полукругом и перегородила Эльсинор-лейн.

Пока я пытался овладеть управлением, «450SL» не прекращал движения.

Он набирал скорость.

Когда «мерседес» врезался в правую дверь, я сжался в комок.

От столкновения джип вылетел за обочину и врезался в дуб, стоявший посреди двора Бишопов, с такой силой, что лопнуло лобовое стекло.

Картинка моя стала распадаться на части.

«450SL» извлек капот из вмятины и отъехал задом на Эльсинор-лейн. На «мерседесе» не было ни царапины.

Теряя сознание, я заметил, что на улице солнечно.

Клейтон вышел из машины и двинулся ко мне.

Лицо его размылось в красное пятно.