Ревущие сороковые

Лишь в начале войны Хаугли удалось занять место гарпунера у пушки, потому что норвежские китобои не могли пробиться в Антарктику на промысел. В Кейптауне не хватало гарпунеров для флотилий, стоявших зиму на ремонте. За Хаугли ухватились две китобойные компании. Но тут подвернулся Джон Сэрби — хозяин флотилии «Эребус». О его прошлой профессии нетрудно было догадаться — стоило только взглянуть на расплющенные уши и перебитый нос. Бывший боксер затащил Хаугли к себе в салон, выставил виски и предложил оплату, какой не получали даже гарпунеры высшей квалификации. Кроме того, он обещал в море, где вина ни за какие деньги не добудешь, в виде призов выдавать виски и ром. За убитого блю-вала две бутылки, за финвала — полторы, и за других китов по бутылке. Ну как тут не согласиться человеку, который давно не видел больших денег? Хаугли подписал контракт.

Флотилия Джона Сэрби состояла из дикого сборища людей и кораблей: флагманом назывался грузо-пассажирский теплоход «Эребус», приспособленный для выработки консервов; вторым по величине был распространявший удушливый запах горелого мяса устаревший пароход «Сэр Джемс Кларк Росс», превращенный в жироварню; третьим — танкер «Королева Мэри», наполненный горючим. Флотилию замыкали два буксира и пять разнотипных и сильно потрепанных китобойцев, носивших имена прославленных боксеров: «Джеффрис», «Демпси», «Тунни», «Макс Бер» и «Шарки». На китобойцах собрались самые отпетые морские бродяги.

В море китобои чаще чувствовали не дружеский локоть товарища, а кулак грубияна. Увесистый кулак решал все на этой флотилии. Он был судьей и учителем. За призовой ром и виски китобои трудились, как черти в преисподней. Порой сами разделывали убитых китов. От этого все палубы китобойцев покрывались толстым слоем сукровицы, дерьма и ворвани. За весь сезон никто из эребусовцев не брился. К чему? Бессмысленное занятие! Китобои были грязны, как Свиньи, и воняли хуже золоторотцев.

От беспрестанной качки, опасной разделки китов на деревянном плотике Хаугли так уставал, что, выпив дневную порцию виски, едва добирался до койки. Спал он недолго. На китобойце не разнежишься! Гарпунер вскакивал, согревался виски и, пожевав жареного китового мяса или печенки, давал сигнал к выходу на охоту.

От такой жизни китобои валились с ног, а врачей на флотилии не было. Старые шкиперы лечили спермацетом и спиртом. Каждый день кого-нибудь с погнутым гарпуном, привязанным к ногам, отправляли за борт…

Сигге убил более двух сотен китов за сезон и заработал мешок долларов. С такими деньгами не стыдно было вернуться на родину. Но как проберешься, если в Европе грохочут пушки, а за пароходами охотятся самолеты и подводные лодки? Один из кейптаунских моряков по секрету сообщил Хаугли, что из Аргентины уходят под конвоем в Европу военные транспорты с замороженным мясом, консервами и медикаментами. Охотников плавать по минным полям немного, капитаны военных транспортов платят вдвое больше обычного. Хаугли на пассажирском лайнере добрался до Буэнос-Айреса. В аргентинском порту без особого труда устроился матросом в боцманскую команду.

Под конвоем американских миноносцев и охотников за подводными лодками транспорты дошли до Исландии. В Рейкьявике Хаугли тайно покинул транспорт и на шхуне, добывающей треску, добрался до северных островов Норвегии, а там уже на шлюпке проник в родной фиорд.

Спрятав шлюпку в скалах, Сигге бегом помчался к дому старого Лундэ. «Как-то там меня встретят? — думалось ему по пути. — Где Ригмур? Не крутит ли с кем?»

В 'домике, стоявшем на скалистом берегу фиорда, окно едва светилось. Хаугли легонько постучал в дверь. Огонек в окне стал ярче. Затем скрипнула дверь в сенях, и женский голос спросил: «Бист ту ду, Зигмунд?» Последнего слова Сигге не расслышал, ему показалось, что произнесено его имя. И он ответил: «Я, Риг-мур». Дверь распахнулась…

Ригмур, видимо приняв его за привидение, вскрикнула и отступила в кухню. Ее всю оплеснуло желтым цветом. Внучка Лундэ была в длинной, почти прозрачной ночной рубашке, с распущенными волосами, слегка прихваченными ленточкой на затылке. Она ждала кого-то другого. «Ты замужем?» — спросил он ее. «Нет, мы дожидались тебя, — дрожащим голосом ответила она. — Ты забыл про нас, не прислал ни одного письма. Зачем ты пришел?» — «Я принес долг старому Лундэ». — «Дедушка не хотел, чтобы немцы высаживались. Он взял ружье. Они убили дедушку за это. Лейтенант поселился у нас. Мне одной было страшно… И не хватило сил. Я не могла так долго сопротивляться», — созналась она.