Дневники Зевса

Нрав Геры. Вспышки ее ярости.

История Тиресия

Думаю, пора подробнее рассказать вам о Гере. Ведь вы, в конце концов, непосредственно зависите от этой Юноны. Всем вашим женам досталась какая-нибудь ее черта, в противном случае они не настоящие жены.

Моя, такая послушная, сговорчивая и обычно согласная со мной, пока мы были обручены, такая сияющая в день нашей свадьбы, такая счастливая и влюбленная во время нашего путешествия, вдруг утратила все эти качества.

Она была образована и часто высказывала превосходные суждения, но довольно скоро решила, что разбирается абсолютно во всем. Помимо усердия и дельности в ней вдруг обнаружились непомерная гордыня и досадное властолюбие.

На приведенном в порядок Олимпе, преобразованном и похорошевшем ее заботами, Гера установила слишком строгую, на мой взгляд, иерархию. Она упрекала меня в панибратстве с мелкими природными божествами или простыми смертными; ей были подозрительны любые новые влияния. Часто я был вынужден рассердиться, чтобы получить возможность пригласить в мое жилище и в мой совет товарищей, которых выбрал сам.

Гера стала категоричной и глухой к доводам; любое возражение быстро выводило ее из себя. Для примера расскажу о ее размолвке с Тиресием и о том, какие несчастья эта ссора на него навлекла.

Произошел этот случай многие эры спустя после тех событий, о которых я повествую, почти на рубеже вашей истории; но я хочу поделиться им, поскольку он довольно хорошо показывает нрав Геры.

Как-то вечером на Олимпе мы спокойно беседовали (я, по крайней мере) об усладах любви, пытаясь определить, кто же, мужчина или женщина, получает большее наслаждение. Я утверждал, что преимущество у женщины и что в любовных утехах она испытывает гораздо более сильные и длительные ощущения. Гера утверждала обратное.

Чтобы нас рассудить, я предложил — дернула же нелегкая! — обратиться к смертному Тиресию, чья известность добралась и до нас.

Дело в том, что когда-то этот Тиресий был подростком с плохо выраженным полом. Как-то раз, прогуливаясь по склонам горы Киферон, где живут Музы, он увидел на своем пути двух совокупляющихся змей. Это зрелище привело его в раздражение. Он ударил по змеям палкой и убил самца. На следующий день Тиресий стал женщиной и оставался ею в течение семи лет. Когда семь лет истекли, он пришел на то же самое место и снова увидел двух переплетенных змей. Тиресий поступил точно так же, но на сей раз убил самку. В ту же ночь произошло превращение, и наутро он проснулся с мужскими органами.

Неплохую пишу для размышлений я вам дал, верно? Все, что касается змеи, ее колец, ее сворачивания в клубок, ее двойного движения, — повод призадуматься. Змея вообще существо магическое, поскольку все двойственно в этом создании, способном порой вытянуться как палка и стать олицетворением единицы.

Итак, поскольку Тиресий был единственным из людей, кто располагал опытом обоих полов, ему мы и задали спорный вопрос. Он без малейшего колебания ответил:

— Если предположить, что любовное наслаждение состоит из десяти долей, то женщина получает девять, а мужчина всего одну.

В бешенстве оттого, что смертный дерзнул объявить ее неправой, Гера тут же ослепила Тиресия. Таковы внезапные вспышки ее гнева и жестокости.

Я наказал супругу, и довольно основательно. То был не первый и не последний раз, когда небо оглашалось криками Геры, получившей от меня взбучку. Но это все же не вернуло Тиресию зрения. Мы, главные божества, не можем отменять приговоры друг друга; бог сам должен пересмотреть свое решение, а Гера от этого отказалась, проявив упрямство.

Ища средство исправить несправедливое несчастье, постигшее Тиресия, я даровал ему жизнь длиною в семь человеческих и вдобавок наделил его даром провидения. От провидца, как и от поэта, требуется глубокое знание обеих природ, мужской и женской. Что касается слепоты, то она вынуждает к более чуткому восприятию всех незримых знаков, которыми окружен человек и которыми его леность обычно пренебрегает.

Таково было злоключение, сделавшее Тиресия самым знаменитым прорицателем Греции. На протяжении почти семи веков он был причастен ко всем драмам этой страны. У него были многочисленные потомки, все слепцы, которые тоже провидели будущее и носили его имя.

Так что порой нужны исключительные обстоятельства, чтобы человек исполнил свое исключительное предназначение. Вот почему всякий приговор бога, будь он с виду хоть самым глупым, самым нелепым, самым жестоким, должен быть уважен даже царем богов.