Материя

Все были идиотами.

Нет ни правых, ни виноватых, есть только эффективность и неспособность, сила и слабость, коварство и доверчивость. Преимущество тила Лоэспа состояло в том, что он знал это. Но знание не обеспечивало ему морального превосходства — на сей счет он не заблуждался.

Он сам, Уэрребер, армия и сарлский народ по-настоящему могли рассчитывать лишь на то, что их планы каким-то образом отвечают планам октов и будут отвечать, пока все не завершится. У октов имелись свои резоны, чтобы желать падения делдейнов и возвышения сарлов. У тила Лоэспа были свои соображения об этих резонах и о том, почему они выбрали этот, далеко не очевидный, маршрут. Но он охотно признавал, что сейчас сарлы — это просто инструмент, которым окты пользуются в своих целях. Все будет не так, когда он, Лоэсп, сможет влиять на положение дел. А пока что окты манипулировали ими.

Однако перемены все равно неизбежны, думал он. Бывают времена и обстоятельства, когда еле заметное, но решительное движение влечет за собой каскад весьма серьезных событий. И тогда использующий может стать используемым, а инструмент — рукой и даже мозгом, стоящим за рукой. Разве не был он, Лоэсп, правой рукой короля? Разве не был он образцом доверенного и отважного помощника? Но когда пришло время, разве не нанес он удар с силой, внезапно проявившейся и копившейся всю жизнь? Вот она, обратная сторона незаслуженного почтения и подобострастия!

Он убил своего короля, человека, которому он, по мнению всех окружавших его людей (а не готовой поверить во все толпы), был обязан всем. Но он-то знал правду: быть королем означает быть главным забиякой в стране забияк и забитых, главным фанфароном и шарлатаном среди сборища хвастливых жрецов и запуганных приспешников, в чьих головах редко заводятся мысли. Король не обладал врожденным благородством или даже правом царствовать. Идея наследственной передачи престола была сплошной глупостью, если престол доставался таким ничтожествам, как марионетка Орамен и безнадежный пьяница Фербин. Жестокость, воля, беспощадное применение власти и силы — вот что обеспечивало авторитет и влияние.

Побеждал тот, кто ясно понимал устройство этого мира. Тил Лоэсп видел, что Хауск может довести сарлов лишь до определенного предела, но не дальше. Король этого не видел. И потом, он не понимал, что даже у самого доверенного помощника могут быть свои планы, желания и амбиции — и воплотятся они наилучшим образом лишь при его, короля, устранении. Хауск доверял тилу Лоэспу, а это было глупо. У короля было затуманенное, искаженное зрение. А если ты находишься на королевской высоте, приходится платить за недомыслие.

И вот он убил короля, но это почти ничего не значило. Убить короля или убить простолюдина — какая разница? Большинство людей понимало, что их жизнь ничего не стоит, что любая жизнь может оборваться в любой момент. Они так высоко ценили свою жизнь только потому, что не имели ничего другого, а не потому, что думали, будто она так важна в мировом масштабе. Дабы убедить людей в этом, требуется религия. Но он позаботится о том, чтобы сарлам проповедовали не высокое предназначение личности, а смирение и покорность.

Он понимал теперь, что в связи с убийством Хауска сожалеет лишь об одном — о том, что это случилось так быстро. У бывшего короля даже не было времени по достоинству оценить произошедшее, поразмыслить перед смертью о том, что, вероятно, происходило все эти годы в голове его преданного слуги.

Но это были мелочи.

Пока что войско двигалось без потерь — на три четверти, даже больше, армия благополучно переправилась, и на Восьмом оставалось достаточно сил, чтобы пресечь любую отчаянную атаку делдейнов.

Возможно, они все еще сохраняли преимущество внезапности. Небольшой аванпост разведчиков на лиджах (специально выделенных делдейнами, чтобы наблюдать за башней и сообщить, если через нее попытаются напасть) быстро уничтожили во время первой картины этого последнего акта войны. Сделать это доверили новосозданной Регентской гвардии, лучшим из лучших, и та блестяще выполнила задание. Делдейны не знали проволочного телеграфа. Самыми быстрыми средствами связи у них были оптический телеграф, световые сигналы, почтовые птицы и посыльные на крылатых животных. Командир элитной части, занявшей этот маленький форт, заверил, что посыльного оттуда отправить не успели.

И тем не менее делдейны на этом же этапе — на выходе из Ксилискинской башни — видимо, тоже испытывали уверенность. Через сколько времени до них дошло, что они не просто потерпели неудачу, но были обмануты? В какой момент они поняли, что не нанесут сокрушительного поражения врагу, более того — сами его потерпят, и что война в это утро будет не выиграна, а проиграна?