Пандора

«Что ты, моя дорогая, в тебе все красиво! – сказал он. – Но заклинаю тебя Небесами, подумай! Ты что, не понимаешь? Тебя лишили жизни не во имя святой истины, но во имя размытой тайны! Чтение мыслей не делает меня мудрее любого прохожего! Я убиваю, чтобы жить! Как убивала она тысячи лет назад. Да, она поняла, что это необходимо. Она поняла, что время пришло».

«Какое время? Что она поняла?»

Я уставилась на него. Только постепенно до меня доходило, что я больше не могу читать его мысли, а он, несомненно, не может читать мои. Но маячившие неподалеку мальчики представляли для меня открытую книгу – они тряслись от страха и считали себя слугами добросердечных, но очень громкоголосых демонов.

Мариус вздохнул.

«Она поступила так, потому что я уже почти набрался мужества сделать то, что должен был сделать! Выйти вместе с ними на солнце и навсегда покончить с этим – завершить то, что пытался совершить египетский Старейший: освободить мир от царя, царицы и всех клыкастых мужчин и женщин, насыщающихся смертью! Нет, она слишком хитра».

«Ты действительно намеревался так поступить? – спросила я. – Принести в жертву и их, и себя?»

Он саркастически хмыкнул.

«Да, конечно, намеревался. На следующей неделе, в следующем месяце, на следующий год, через десять лет, через сто или двести… или когда я прочитаю все книги в мире и везде побываю… или через пятьсот лет… или же совсем скоро, от одиночества».

В первый момент я была слишком ошеломлена, чтобы отвечать. Он улыбнулся, грустно и понимающе.

«Надо же, я плачу как ребенок», – тихо заметил он.

«С чего это ты так в себе уверен? – спросила я. – Настолько, что готов так быстро положить конец поистине дерзкому и сложному свидетельству божественного чуда!»

«Чуда?!» – ворчливо переспросил он.

«Я бы на твоем месте так себя не вела. Я не о том, что ты плачешь, а о сожжении Матери, Отца и…»

«Не сомневаюсь! – ответил он. – Ты что, думаешь, я сделаю это против твоей воли, обреку тебя на смерть от огня? Наивная, безнадежная идиотка!.Восстановить ее алтари! О! Восстановить ее культ! О! Да ты действительно ума лишилась!»

«Идиотка?! Да как ты смеешь бросаться такими оскор6лениями!.Думаешь, ты привел в дом рабыню? Ты даже жену еще не привел!»

Итак, отныне наши мысли были скрыты друг от друга, и позже я узнала, что причиной тому обмен кровью. Но тогда я поняла лишь, что нам придется довольствоваться словами, как смертным мужчине и женщине».

«Я не хотел тебя оскорбить», – сказал он.

«Ну, тогда отточи свой великий мужской ум и свою возвышенную, элегантную, патрицианскую манеру выражаться!» – язвительно отреагировала я.

Мы обменялись яростными взглядами.

«Да! Ум! – Он поднял палец. – Более умной женщины я никогда не встречал. И ты прислушиваешься к доводам рассудка. Я все объясню, и ты все поймешь. Так мы и поступим».

«Согласна. А пока ты чрезмерно вспыльчив, сентиментален, без конца даешь волю слезам и колотишь саму царицу, как дети бьют в бубен!»

Он буквально побагровел от злости, сжал губы и, не проронив ни слова, повернулся и пошел прочь.

«Ты меня выгоняешь?! – заорала я ему вслед. – Хочешь, чтобы я ушла? Это твой дом. Если хочешь, чтобы я ушла, я уйду! Скажи!»

«Нет. – Он остановился, обернулся и потрясенно посмотрел на меня – я застала его врасплох. Потом хрипло произнес: – Не уходи, Пандора! – Он моргнул, чтобы лучше меня видеть. – Не надо, пожалуйста, не надо. – Голос его опустился до шепота. – Мы принадлежим друг другу».

«И куда же ты уходишь? Хочешь скрыться от меня?»

«Хочу только сменить ей платье, – ответил он с грустной и горькой улыбкой. – Омыть и переодеть „дерзкое и сложное свидетельство божественного чуда“».

Он исчез.

Я обратила взор на улицу, где сумерки окрасили все в фиолетовый цвет. Я взглянула на облака, что мешала в котле луна, бросая вызов темноте. На большие старые деревья, которые словно приглашали меня взобраться на их ветви, обещая уют и ласку. На россыпи цветов, звавших к себе: «Мы – твоя постель. Ложись к нам».

Вот так и началась наша многовековая перебранка. Она продолжается и по сей день.

Глава 10

Не открывая глаз, я слышала голоса города, голоса, доносящиеся из соседних домов; я слышала мужчин, проходящих мимо. Я слышала, как где-то играет музыка, смеются женщины и дети. Сосредоточившись, я смогла бы разобрать, что они говорят. Я решила этого не делать, и голоса слились с ветром.

Внезапно такое состояние стало для меня невыносимым. Единственной возможностью казалось убежать в святилище и преклонить колени. Новые, подаренные мне ощущения, судя по всему, должны были служить лишь одной цели – поклонению ей. Если такова моя судьба, что же со мной станет?