Дэниел Мартин

— Действительно.

Джейн скупо улыбнулась ему, но согласие было чисто символическим, более похожим на уход от ответа, на отрицание; в любом случае — на нежелание говорить об этом.

— Просто мне не хотелось бы, чтобы, вернувшись, мы об этом забыли, Джейн. Вот и всё.

Она и на это не ответила, только чуть наклонила голову. Так и сидела с опущенной головой, непреднамеренно приняв вид застенчивой школьницы, будто подаренные бусы передали ей что-то от девочки, их носившей; но вот, словно осознав это, Джейн выпрямилась, подняла голову и посмотрела вверх, сквозь листву окружавших их деревьев. То, что Дэн принял за смущение, было скорее всего вызвано тем, что думала она о другом.

— В ту ночь… когда он покончил с собой… Меня особенно расстроило ощущение, что он сделал из меня какую-то помеху для всех. Вроде белого слона.

— Но это же просто смешно!

— Я не оправдываю это своё чувство, Дэн. Это не было связано с тем, что я — женщина, а не мужчина… что бы я потом ни говорила. Просто я чувствовала, что он передал меня под опеку, возложил тяжкую ношу на плечи других, обременил мною их совесть.

— Для чего, собственно, другие и существуют. Если всё это так и было.

— Думаю, это путешествие помогло мне понять, что в последние годы я не очень старалась улучшить отношения с Энтони. Собственно, поэтому я и плакала сегодня утром. А ещё потому, что чувствую себя гораздо лучше. Менее истеричной. — Она снова бросила на него быстрый взгляд искоса. — Каким бы несправедливым требованием ни обременил тебя Энтони во время последнего разговора… а это ведь было фактически завещание… считай, что ты его выполнил.

— Оно не было несправедливым. Именно это я и пытался сейчас сказать. Я тоже стал кое-что осознавать за то время, что мы здесь, Джейн. В частности — сколько я утратил, потеряв вас обоих на долгие годы. Так что долг — обоюдный.

Она улыбнулась:

— Тебе бы дипломатом быть.

— Вовсе не собирался быть дипломатичным.

— Я считаю — мой долг значительно больше.

— Почему же?

Она ответила не прямо, как бы вернувшись к его словам, сказанным несколько раньше:

— Думаю, пора мне стать реально независимой. Вместо того чтобы искать опоры у добрых друзей и дочерей.

— А может, им нравится служить опорой?

— Это несправедливо по отношению к ним. И ко мне самой.

— Так что всё это должно закончиться здесь? Иначе ты снова окажешься в заключении?

Она сказала:

— Я не очень хорошо выражаю свои мысли.

— Попытайся ещё раз.

— Просто дело в том…

— В чём?

— В конечном счёте действительно ли доброта — то, в чём я нуждаюсь? Доброту ли следует мне прописывать в качестве лекарства?

— Это что — одна из теорий твоей подруги-докторицы?

— В какой-то степени — да. Она очень верит в опору на собственные силы, особенно если женщина чем-то травмирована. Иногда становится даже агрессивной в этом вопросе. Но мне кажется, в чём-то она права.

— И следует опасаться всех мужчин вообще, а особенно — дары приносящих?

— Боюсь, впечатление создаётся неверное. Она вовсе не стремится пропагандировать это своё кредо. Гораздо больше стремится убедить человека не пугаться того, о чём свидетельствует его прошлое. Что если в прошлом существовал «неправый» мужчина, то следует искать там и «неправую» женщину.

— Ты советовалась с ней — ехать или не ехать?

— Не как с врачом. Как с подругой.

— И что же она сказала?

— Что мне пора научиться принимать решения самостоятельно. — Она покачала головой, будто это была не вся правда. — И что мне и правда необходимо кое от чего уйти.

Воцарилось молчание. За деревьями Дэн увидел французскую группу с их корабля, ведомую многоречивым гидом: они брели по главной тропе слева от скамьи; кое-кто поглядывал в ту сторону, где сидели Джейн с Дэном. Но Алэна с фотографом среди них, видимо, не было; не было и Королевы на барке с Кариссимо. Кратковременное соглашение было нарушено, иллюзия единения рассеялась. Дэн проговорил более лёгким тоном:

— Значит, мне надо научиться быть недобрым?

— Научиться понимать, — улыбнулась Джейн. — Ту, которая благодарна тебе гораздо в большей степени, чем умеет это выразить. — Он не ответил, и минутой позже Джейн сунула руки в карманы своего пиджака-пальто и продолжала: — Ты прожил такую полную жизнь, с моей не сравнить.

— Ты уверена, что хотела сказать именно «полную»? Не «недостойную»?

— Да что ты! Вовсе нет. Просто… у тебя иные ценности.