Дэниел Мартин

— Мне кажется, что если ты что-нибудь и понимаешь не так, то это реальный брак, семейную жизнь. Особенно с кем-то вроде меня.

— А мне кажется, ты не понимаешь того, что реально происходит между нами. Мы тогда, в Оксфорде, не решились взглянуть реальности в лицо, не решаемся и сейчас.

Джейн помешкала немного, потом заговорила примирительным тоном:

— Знаешь, Дэн, я ведь и вправду все последние дни старалась делать вид… не хочу сказать, что это плохо. Как некоторые роли бывают полезны для актрисы… помогают ей взглянуть за пределы собственного «я». Я теперь чувствую себя гораздо более способной лицом к лицу встретиться со множеством вполне обычных вещей. Просто дело в том, что всё ещё кипит в самой глубине.

— Что?

— Ненависть к себе. Чувство вины. Гнев. Много всего, что и названия не имеет.

— Я бессилен помочь?

— Ты уже помог. Очень.

— Тогда почему же мне не дозволено и дальше помогать?

И снова — напряжённая пауза.

— Потому что я не имею права обременять всем этим кого-то ещё. Я… Ну конечно же, и я не лишена эмоций. И я не забыла тот день, все те месяцы в Оксфорде.

— Но всё это случилось с кем-то другим?

— Ведь и ты тоже был кем-то другим!

— К кому ты теперь испытываешь всего лишь чувство дружбы?

— К кому я не могу себе позволить испытывать что-либо ещё.

— Ты уходишь от ответа.

На этот раз пауза тянулась ещё дольше, будто она глубоко вздохнула и задержала дыхание, будто почувствовала себя загнанной в угол.

— Я тоже способна испытывать нормальные женские чувства, Дэн. Если бы это было…

— Единственным препятствием?

— Если бы я не так… запуталась.

— Ты подразумеваешь, что я могу ещё больше тебя запутать?

— Что ты, вовсе нет.

— Меньше всего я хотел бы помешать тебе жить так, как тебе хочется. Как хочется, где хочется. Преподавать. Быть активным деятелем марксистской партии. Кем угодно. Просто мне хотелось бы, чтобы мы попробовали жить вместе. В счастье и в горе.

— Но нельзя этого делать, если совсем не веришь в счастье. — Она поспешила продолжить прежде, чем он успел возразить. — Помимо всего прочего, мой возраст…

— Это нечестно. Ты прекрасно знаешь, что половина мужчин на корабле…

— По сравнению с твоей молоденькой подругой…

— Я сравнивать не собирался. И с каких это пор женщины больше всего нуждаются в одиночестве?

За её спиной на террасе бесшумно возник слуга-нубиец и стал вглядываться в сидящую за столиком пару. Услуг он не предлагал, но Дэн махнул рукой в его сторону, мол, им ничего не надо. Джейн оглянулась — посмотреть, кому это он сделал знак; Дэн подумал — словно ищет у кого-то помощи. И несколько запоздало спросил, не хочет ли она ещё бренди.

— Спасибо, нет.

Больше она ничего не говорила. Слуга скрылся за дверью. Высоко во тьме над рекой прозвучал тонкий трёхсложный вскрик, пронзив тишину, вставшую между ними. Дэн иронически усмехнулся:

— Спецэффекты.

— Что это было?

— Кулик. Ищет местечка потеплее. — Он чуть было не добавил: идиот несчастный.

Джейн пристально глядела в стол, похоже было, что она боится заговорить, боится встать и уйти, боится сделать что бы то ни было. Лицо её скрывала тень, но луч света, пробившийся сквозь жалюзи, падал на серебряный гребень в её волосах. Дэну удалось найти верный тон — тон покорности и смирения:

— Думаю, дело в третьем: он всегда с нами. Между нами.

— Энтони?

— Давно знакомый совокупный призрак.

— Но ведь он и соединяет?

— Как поперечные балки соединяют фермы: чтобы те никогда не коснулись друг друга.

— Но всё, что здесь произошло, касается меня. И я глубоко тронута.

Дэн смотрел во тьму.

— Тебе не подумалось, что так будет правильно?

— Несколько раз за эти годы мне думалось, что будет правильно принять лишнюю дозу снотворного. Был такой период, как раз когда Питер отправился в Гарвард… когда мне казалось, что единственная причина, почему этого делать не стоит, — это не дать Энтони одержать победу. Я не пытаюсь оправдываться. Но тогда мне думалось, что это будет правильно.

— Но если твой инстинкт тебя тогда подвёл…

Джейн сидела у столика, сгорбившись, склонив голову, засунув руки глубоко в карманы пальто.

— В моей жизни было всего трое мужчин, из них один — ты. Конечным продуктом всех этих связей была боль. В гораздо большей степени, чем что-либо другое. В нашем с тобой случае — боль, причинённая тебе. В последнем моем… приключении — боль, выпавшая на долю мне. С Энтони… думаю, тут мы были на равных.