Умм, или Исида среди Неспасенных

В огромном гамаке, подвешенном на железных стропилах фабричной крыши, сестрам было намного спокойнее, но через пару месяцев фабрику сожгла разъяренная толпа местных жителей; дед с двумя женами перебрался в сарай на ферме мистера Мак-Илоуна, успев спасти от огня только заветный сундучок Жобелии, присланный из Халмакистана, баночку драгоценного бальзама жлоньиц и этот исполинский гамак, который чудом удалось запихнуть в фургон.

Впрочем, из недомолвок Астар и Калли, слышавших эту историю от самих сестер, у меня сложилось впечатление, что виной всему была не разъяренная толпа, а жалкая горстка бузотеров: в пятницу вечером, когда в пивной яблоку негде было упасть, завсегдатаи обменивались нелепо преувеличенными слухами о матримониальных забавах странной троицы; кое-кого из гуляк это задело за живое, и они, вооружившись фонарями, отправились в темноту, но вовсе не для того, чтобы поджигать фабрику, а для того, чтобы отыскать двоеженца и спустить с него шкуру. Однако дедушка, дорожа своей шкурой, успел схорониться в фургоне, где сестры укрыли его кипами бракованной шотландки, купленной за бесценок на срочной распродаже в Портри. Как на грех, кто-то из пьяниц споткнулся и разбил фонарь; начался пожар, собутыльники бросились врассыпную, а дед только глубже зарывался под клетчатые рулоны. Сестры попытались справиться с огнем своими силами, но безуспешно – оставалось спасать хотя бы самое пенное. Нет, все-таки дедушкина версия звучит лучше. Так или иначе, когда Община переехала в Верхне-Пасхальное Закланье, тот необыкновенный гамак остался в Ласкентайре, и Сальвадору с женами пришлось довольствоваться более прозаическим ложем, составленным из двух кроватей, однако с той поры гамаки для нас священны, и Богоизбранникам предписывается у себя дома хотя бы изредка спать в гамаке, а вне дома – и вовсе каждую ночь (причем головой к Общине – в знак того, что мыслями они там). Что до меня, в гамаке мне просто-напросто удобно, а в обычной кровати неуютно, поэтому гамак всегда со мной.

***

Я лежала в гамаке. У меня плыло перед глазами. За ужином было выпито слишком много сидра. Дома, если кого-то тянет выпить, мы почти всегда удовлетворяемся различными сортами эля, которые производит наша собственная пивоварня, прямо на ферме. Для некоторых обрядов требуется особый, Священный эль; вообще говоря, тот факт, что жидкости, прошедшие брожение или перегонку, определенным образом воздействуют на человеческий мозг, в лучшем случае воспринимается нами как благословение и дар Божий, а в худшем – как пример Их изощренного чувства юмора, которое было бы опасно и неразумно порицать, но и отвергать тоже непозволительно. Вместе с тем, разрешая и даже поощряя легкое подпитие, особенно во время торжеств, мы осуждаем чрезмерные возлияния, которые доводят человека до потери контроля над своим физическим и психическим состоянием.

У наших сортов пива ярко выраженный вкус, но крепость невелика, тогда как сидр, купленный в тот день к столу, обладал прямо противоположными свойствами, и теперь я мучилась оттого, что не учла это обстоятельство.

Вечер мы провели не без приятности, в компании других незаконных жильцов: это были ирландец Дек, видевший, как брат Зебедий омывал мне ступни; Боз, могучий иссиня-черный парень с Ямайки, говоривший нараспев фантастически бархатным грудным голосом; подруга Боза по имени Скарпа – изящная бледная девушка из южного Лондона; и, наконец, Уине – уменьшенный двойник Боза, но, как ни странно, с ирландским говорком.

Поначалу они отнеслись ко мне настороженно, однако вскоре обстановка разрядилась: потепление началось за ужином, состоявшим из овощного рагу, сладкого картофеля и курицы (я, конечно, птицу есть не могла и только порадовалась, когда брат Зебедия тоже отказался), и окончательно возобладало в практически пустой, но отлично оснащенной гостиной, во время просмотра какого-то видеофильма. Сперва меня угнетало нагромождение техники, но я не стала нарушать компанию: во-первых, мне надлежало оставаться посланницей нашей веры, а во-вторых, просто хотелось отблагодарить хозяев за гостеприимство.

Без сомнения, общая непринужденность объяснялась преимущественно действием сидра и самокруток с травкой, которые у ребят ходили по кругу, но не в последнюю очередь также и тем, что я изображала из себя блаженную и потчевала остальных рассказами о нашей жизни в Верхне-Пасхальном Закланье, об истории нашей Церкви, об откровениях, заповедях и ритуалах.